Далее вкратце описал социальное устройство своего мира. Про то, что все свободны и все равны. Что при этом всё равно кто-то равнее остальных, но явных рабов и господ, как у нас, нету. Про железных птиц в воздухе рассказал, про телеги и кареты, ездящие без лошадей. И что в целом люди там такие же самые, как у нас тут. Короче вкратце повторил рассказанную Марине и Астрид историю, по памяти, на старые дрожжи, практически теми же оборотами.

— А потом он убил меня там. Он сам, ибо умер я на диване, отдыхая после работы, никто на меня не покушался и даже не пытался. И я вернулся в тот же самый миг, к Анабель и той пирушке. Но только совсем другой я, знающий то, о чём до этого даже не догадывался.

Тишина, только слышалось натужное сопение и треск дров в кострах.

— Так значит и про этих… Червячков маленьких… Тоже правда? — воскликнул один из недавно подошедших воинов. Пока рассказывал, подгребли ещё люди, и сейчас их уже сидело человек за сорок. Подходили, кидали на землю что-то из вещей, из тюков, садились и слушали. Уже в два ряда от костра сидели, и это не все желающие, ещё подойдут.

— А то! — усмехнулся я. — Стал бы я врать. Просто я жить хочу, и с вами в одной лодке, куда вы — туда я, как вы — так и я. Болезни всё равно на звания, регалии и титулы. Выкашивает всех, кто не соблюдает санитарию. Я сам графом-то стал только поэтому. Хотя ни хрена к этому готов не был. Рано отец ушёл.

— Рано. Хороший был человек! — покрутил ус сидящий недалеко старик-десятник.

— Но ты, вашсиятельство, не того! Ты того! Всё у тебя получится! — А это кто-то из рядовых бойцов. Причём не моих. Тут принцип «вассал моего вассала не мой вассал» есть, но развит слабо, условия в приграничье другие, а потому рыцари баронов тоже в какой-то мере мои, я за них тоже отвечаю.

— Всё у тебя правильно получается, вашсиятельство, — а это другой десятник. — Люди почувствовали в тебе твёрдую руку. Собрал их, заставил работать, заставил думать. Начальников назначил, чтобы за тебя где можно думали. Только так и надо. Не раскисай, и станешь лучшим владетелем Юга.

— А то и королевства, — добавил другой опытный воин.

— Так может и нам того… Фляги взять. И воду того… Кипятить? — А это подал голос кто-то из баронских, проникшийся ситуацией. И ещё, я неоднократно упоминал вопросы веры, что здесь к ним крайне серьёзно относятся. И в чудеса реально верят! И бог не где-то там в виде экзистенции; он реально тут, с нами, витает рядом, просто мы не видим. Но он точно тут, «зуб даю», и чудеса местными воспринимаются как должное, а не как сказки, как у нас. Мне не просто верили — за меня уже всё пропереживали и составили план, как жить далее, коий обязательно до моей персоны до сведения доведут.

— Фляжки? — Я улыбнулся — это был один из людей Ворона. Кстати а вот и сам Ворон, тихо-тихо подошёл, типа незаметно, но я увидел. — Я бы рекомендовал воду обязательно кипятить! Но вы — не мои люди, вам приказать не могу. Но вы и сами не идиоты, головы на плечах есть — просто берите и делайте. И фляги у нас есть, запасные с собой везём. Но я за них деньги заплатил, много денег, недешёвые штуки. Кому надо — готов продать по-братски, по себестоимости, ровно столько, сколько сам отдал — наживаться на чужой беде и чужом здоровье благородному не пристало. Мне надо чтобы войско моё воевать могло, а презренный металл мы и сами найдём у кого отобрать.

Вокруг костра захихикали. Правильно, больное войско никого толком не ограбит. Здоровому и сильному же всё сами вынесут, без сопротивления. Одно с другим в прямой зависимости.

— А если не все купить могут? — грустно спросил один из воинов Ворона, сидящих на противоположной от меня стороне. Ему повезло, что был в камзоле — у него наверняка нет даже простенькой ржавой кольчуги. У Ворона таких много, нищебродское же войско. Сто пудов, они уже приняли коллективное решение идти дальше, именно поэтому. Орки — дикари, и денег/ценностей с собой почти не носят. Золото и серебро любят, в их стойбищах по рассказам наших посланников роскошь приличная, но нам в степь хода пока нет, а к нам они в набег его с собой по понятным причинам не берут. Так что для Ворона и его людей нападение на торговый город — тот самый Шанс, выпадающий раз в десятилетие если не в столетие, поправить свои дела.

— Дам в долг, — не стал долго думать я, найдя глазами Ворона, убравшего при этом взгляд в землю. — Вернёте после того, как получите свою долю в награбленном.

— Если она будет, — заметил ещё один из баронских воинов.

— А если не будет — как сможете, — пожал я плечами. — Торопить не буду, говорю же, на чужом горе и здоровье наживаться — для меня западло. Но на честь вашего барона рассчитываю.

И тут же поправился, чтобы чего плохого не подумали. Нельзя ронять честь своих вассалов, а я только что усомнился, что он честный, при всех.

— Я даю за так потому, что он человек чести! — энергично воскликнул во весь голос, чтобы дать понять, за одни сомнения лично порешу. — А вот кому другому бы не дал — перебьётся. Сначала деньги.

— Это правильно!

— Это верно! — поддержали бойцы. Поняли про оговорку. Я же снова встретился с бароном глазами.

Там же, на рыбалке, рассказал ему про грядущую афёру с зерном. Эммануэль слушал долго, кивал, молчал — переваривал.

— Так что ты не продавай зерно не то, что до осени, но до зимы, — закончил я. — В синдикате участвовать не прошу и не заставляю, но головой сам думай. У тебя пять дочек — не до жиру тебе на зерно за бесценок попадать, когда позже три цены дадут.

— Ох-ох-ох! — вздохнул он. — И как же мне до зимы без продажи урожая дожить?

— А я почём знаю? — коварно усмехнулся я. — Ансельмо сейчас скупает у всех моих баронов товарными векселями оба урожая. Даёт хорошую цену, достойную. Но мы потом выручим куда больше. А тебе секреты открываю — только из уважения к твоим крошкам и от любви к будущим крестницам. Но если проболтаешься — хрен тебе в следующий раз, а не помощь!

— Да это я понимаю. — Барон свободной рукой схватился за голову.

Почему «слил» про афёру и синдикат, с учётом того, что он совершенно точно проболтается? Не он, так его жена, помощники челядь — такие планы, как задержка продажи зерна, не скроешь. А потому, что теперь он кровь из носа, но в поход пойдёт! Совещание с офицерами будет номинальным, для галочки. На награбленное будет жить до зимы, и только тогда продаст урожай. А мне двойной профит — и сотня луков в войске, и он пусть на чуть-чуть, но цену на зерно поднимет. Да, чистую прибыль себе заберёт, но нельзя объять необъятное.

В общем, Ворон со мной повязан теперь крепко, а потому жалкие центаво за сотню пар фляжек отдаст — куда денется. Возможно даже зимой. А в войске куда больше санитарии будет.

* * *

— Рикардо, мальчик мой! Я не говорю, что план плохой, что не стоит так делать. Я говорю, что не стоит делать именно ТАК! Гадить в собственном доме, портя отношения с людьми, с которыми тебе жить бок о бок долгие годы. А потом — твоим детям. Внукам. Пройдут десятилетия, сменятся поколения, но твоей семье этого не забудут! И через сто лет осадок останется.