— А, ясно. — Диккенс широко улыбнулся. — Что-то вроде новых приключений инспектора Баккета.

Я помотал головой.

— На мой вкус, имя Кафф звучит неплохо. Сержант Кафф.

Диккенс улыбнулся еще шире.

— Сержант Кафф. Замечательно, друг мой. Просто великолепно.

Я велел дежурившему возле моего дома мальчишке передать инспектору, что нам надо встретиться. О времени и месте встречи мы уже давно условились, и на следующий день у моста Ватерлоо в два часа пополудни я увидел приземистую фигуру Филда, торопливо шагавшего ко мне.

— Мистер Коллинз.

— Инспектор. — Я кивком указал на густую тень под мостом. — Немеблированные комнаты на полмесяца.

— Прошу прощения, сэр?

— Сэм Уэллер — Пиквику.

— Ах да, сэр. Ну конечно. Мистер Диккенс всегда восхищался этим мостом. Несколько лет назад я пособил ему в работе над очерком «С отливом вниз по реке», познакомив со здешним сборщиком пошлины. Господин литератор, насколько мне известно, очень интересовался самоубийствами и трупами, которые приносит к берегу в пору прилива.

— Тринадцать, — буркнул я.

— Прошу прощения, сэр?

— Тринадцать лет назад, — сказал я. — Диккенс опубликовал «С отливом вниз по реке» в журнале «Домашнее чтение» в феврале пятьдесят третьего года. Я редактировал очерк.

— Ну да, конечно. — Инспектор Филд поскреб подбородок большим пальцем. — Что заставило вас просить о встрече со мной, мистер Коллинз? Какие-нибудь новости?

— Скорее отсутствие всяких новостей, — сказал я. — Вы никак не отреагировали на мой письменный отчет и не ответили на мой вопрос.

— Приношу свои извинения. — В хриплом голосе инспектора не слышалось ни намека на сожаление. — Я был очень занят, мистер Коллинз. Страшно занят. Я чрезвычайно признателен вам за отчет о выступлении мистера Диккенса в Бирмингеме, пусть даже наш приятель Друд так и не появился. Вы хотели задать какой-то вопрос?

— Меня интересует, умер ли кто-нибудь из тех троих парней, — сказал я.

— Каких таких парней? — Инспектор покраснел, картинно вскинул брови и придал своей испещренной прожилками физиономии выражение самого невинного недоумения.

— Трое парней в переулке, инспектор. Трое грабителей, которые напали на меня и которых ваш сыщик Реджинальд Для-Друзей-Просто-Реджи Баррис измолотил дубинкой. Баррис сказал, что один из них наверняка умер от удара. На следующее утро, перед отъездом из Бирмингема, я вернулся в переулок, но никого там не обнаружил.

Теперь инспектор Филд улыбался и кивал, прижав указательный палец к носу сбоку.

— Ах да, да, конечно. Баррис действительно докладывал мне о происшествии в переулке. Я уверен, все трое негодяев отделались лишь головной болью да ущемлением своей воровской гордости, мистер Коллинз. Вы уж простите Барриса. Он питает слабость к театральным эффектам. Порой мне кажется, что ремеслу частного сыщика он охотно предпочел бы актерскую карьеру.

— Зачем вы приставили его ко мне, инспектор? Мне казалось, вы собирались наблюдать за Чарльзом Диккенсом в надежде, что Друд войдет в общение с ним… а не следить за каждым моим шагом.

Кустистые брови Филда удивленно поползли вверх.

— Но сыщик Баррис наверняка все объяснил вам, сэр. Мы опасались, что Друд попытается убить вас.

— Баррис сказал, что трое парней в переулке, по всей вероятности, были обычными грабителями.

— Да, — согласился инспектор Филд, снова кивнув. — Поскольку они белые и все такое прочее, скорее всего, именно так и обстоит дело. Но вы должны признать: вам крупно повезло, что Баррис оказался поблизости. Вас могли серьезно покалечить, мистер Коллинз, и уж как пить дать ограбили бы.

Мы уже дважды прошлись по мосту Ватерлоо из конца в конец, но на сей раз не стали поворачивать, а пошли дальше, к Стрэнду. Где-то к западу отсюда, на берегу реки, находилась фабрика ваксы Уоррена, куда Диккенса отдали работать в детстве, как однажды рассказала мне Кейти. Неподражаемый упомянул ей о данном обстоятельстве почти шутливо, но у Кейти сложилось впечатление, что работа на фабрике была самым тяжелым в жизни отца испытанием, оказавшим сильное влияние на формирование его характера.

— Я знаю, где скрывается ваш Друд, инспектор, — сказал я, когда мы повернули направо и двинулись по Стрэнду в сторону Сомерсет-хауса и Друри-лейн.

Филд остановился.

— Знаете, сэр?

— Да, сэр. — В дрожащем от грохота экипажей воздухе повисла долгая пауза, потом я наконец проговорил: — Диккенс и есть Друд.

— Прошу прощения, сэр? — сказал инспектор.

— Диккенс и есть Друд, — повториля. — Никакого Друда не существует.

— Это в высшей степени маловероятно, мистер Коллинз.

Я улыбнулся почти снисходительно.

— Я однажды сказал вам, инспектор, что Друд представляется мне плодом воображения Диккенса. Теперь я знаю, что сей фантом — не просто порождение праздной фантазии. Диккенс сотворил Друда для своих целей.

— И для каких же именно, сэр?

— Власть, — сказал я. — Пьянящее ощущение власти над людьми. На протяжении многих лет Диккенс развлекался игрой в животный магнетизм и месмеризм. Теперь он придумал этого магистра месмеризма — свое альтер эго.

Мы уже снова шагали на восток, и инспектор Филд постукивал по мощеному тротуару тяжелой тростью.

— Вряд ли он придумал Друда, мистер Коллинз, ведь я охочусь на этого мерзавца вот уже двадцать лет.

— Вы когда-нибудь видели его, инспектор? — спросил я. — В смысле — Друда.

— Видел ли я его? Нет, сэр. Кажется, я говорил вам, что ни разу не лицезрел собственными глазами этого гнусного душегуба. Но в свое время я арестовал нескольких его приспешников, и я всяко видел результаты его кровавых деяний. Свыше трехсот убийств за минувшие двадцать лет, в том числе зверское убийство лорда Лукана в сорок шестом году. Вы же сами рассказали мне историю, переданную вам Диккенсом со слов Друда, — а лорд Лукас, по давним слухам, имевший сына в Египте, идеально подходит на роль отца Друда.

— Слишком идеально, — пробормотал я.

— Прошу прощения, сэр?

— Возможно, вы хороший сыщик, инспектор Филд, — сказал я, — но вам никогда не доводилось сочинять истории с детективным сюжетом. А мне доводилось.

Инспектор продолжал шагать широким шагом, постукивая тростью, но вопросительно взглянул на меня.

— Безусловно, последние двадцать лет по городу ходила легенда о кровожадном египтянине по имени Друд, — пояснил я. — Призрачный убийца, орудующий в портовом районе. Фантомный восточный месмерист, посылающий своих приспешников убивать и грабить. Нереальный обитатель вполне реального Подземного города. Но Друд всего лишь плод вымысла, лишенный реального существования и физической телесности. Чарльз Диккенс на протяжении многих лет бродил по припортовым кварталам. Он наверняка слышал истории про Друда — возможно, еще раньше, чем впервые услышали вы двадцать лет назад, инспектор, — и для своих целей вплел реальные события вроде убийства лорда Лукаса — с восхитительной подробностью о вырезанном из груди сердце — в биографию вымышленного персонажа.