— Вот это уже серьезный подход к делу. Желаю успеха.

Рокоссовский взглянул на начальника артиллерии Казакова, а затем на часы: секундная стрелка перескочила деление и будто остановилась на 7.30. И в тот же миг задрожала земля, и следом раздался тягучий непрекращающийся рев. Лицо командующего было по-юношески азартным и напряженным, глаза горели тревожным блеском. Он представил себе, как сотни тысяч солдат и командиров, затаив дыхание, прислушиваются к этому реву и с волнением готовят себя к броску на гитлеровские укрепления. Невероятно, каждый из них погружается в свой мир, вспоминает родных, близких, думает о самом сокровенном.

Простонал первый залп гвардейских минометов. Мелькнули в облаках огненные хвосты реактивных снарядов и исчезли в сизой пелене. Туман окрасился в желто-багровый цвет. Казалось, небо смешалось с землей и этот мир не выдержит напряжения и развалится на части.

Рокоссовский подошел к телефону.

— Павел Иванович, какая у вас видимость? — кричал он в трубку.

— Метров на триста. Но, кажется, туман рассеивается.

— Скоро буду у вас!

До НП армии Батова было недалеко, и командующий фронтом через несколько минут уже был на месте.

Рокоссовский встал у стереотрубы. В 8.50 раздался залп тяжелых минометов — сигнал к атаке. На мгновение все затихло, и вдруг весь плацдарм ожил, зашевелился и заполнился людьми. Командующему было видно, как солдаты выскакивали из окопов, бежали за танками и вместе с ними исчезали в тумане.

Первые линии траншей, расположенных на береговой возвышенности, были взяты с ходу.

Рокоссовский продолжал наблюдать за одним из самых напряженных моментов боя. По извилистому глубокому оврагу, упирающемуся в меловую стену высотой 20–25 метров, бежали солдаты, цеплялись руками за стену, лезли вверх и по размокшему мелу скользили вниз. Срываясь, падая, они поддерживали друг друга и все-таки преодолевали преграду.

Начал рассеиваться туман, и Руденко доложил, что в бой вступает авиация. На участке фронта Батова наступление развивалось успешно, и командующий, посетив Галанина, направился на КП фронта.

После обеда похолодало и мороз сковал землю. Машина Рокоссовского, крытая зеленым брезентом, виляла по разбитым дорогам, но скорости не сбавляла. Ему хотелось как можно быстрее добраться до цели, чтобы вникнуть во всю картину боя. Глядя на погоду, он не ощущал ни малейшей надежды на то, что она будет на руку наступающим войскам. Наоборот, мороз и снег помогают обороняющимся.

Когда Рокоссовский зашел на КП фронта, Малинин доложил, что сегодня, 23 ноября, части Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились в районе хутора Степного. В неплотном кольце оказались 6-я армия и часть 4-й танковой армии фашистов общей численностью свыше 300 тысяч человек.

Рокоссовский хорошо понимал, что успех операции будет достигнут тогда, когда войска Донского фронта увеличат темпы наступления и не позволят противнику перебросить танковые и механизированные войска к месту прорыва. Для того чтобы окружить задонскую группировку немцев, надо срочно брать Вертячий. Это понимала и Ставка. Поэтому появилась такая телеграмма.

«Товарищу Рокоссовскому. Копия: товарищу Василевскому. По докладу Василевского, 3-я мотодивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком или частично сняты с вашего фронта и теперь они дерутся против фронта 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят. Дайте также указание Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника.

Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо.

23.11.42 г. 19 часов 40 минут. Сталин».

Прочитав телеграмму, Рокоссовский закурил и внимательно посмотрел в карту, лежащую на столе. Затем зашел в соседнюю комнату к Малинину, который говорил по телефону.

— Три — пять километров! Позор!.. Что мы будем сообщать в Ставку?

— Ты с кем разговариваешь?

— С Батовым, — прикрыл рукой микрофон начальник штаба.

— Можно прервать разговор?

— Пал Иваныч, переговорим чуть попозже, — немного остыл Малинин.

— Не надо так грубо говорить с командующим армией, — присел у рации Рокоссовский, — ему тошно и без твоих нотаций.

— Уж больно низкие темпы наступления.

— А что, от крика они увеличатся? — произнес Рокоссовский.

— Давай решать такую задачу: кому поручим брать Вертячий? Я был у Галанина и убедился, что это дело ему не по плечу.

— Почему? — с возмущением сказал Малинин. — Мы ему дали для поддержки первого эшелона семь артиллерийских полков и четыре полка гвардейских минометов. Это же большая сила.

— А толку мало. Он из рук вон плохо организовал взаимодействие между танкистами, пехотой и артиллерией.

— Будь моя воля, я его давно бы отстранил от должности.

— Не будем торопиться, Миша, за одного битого двух небитых дают. Ясно одно: с такими темпами наступления его армия Вертячий возьмет нескоро. Поэтому я предлагаю поручить эту задачу Батову.

— Это мужик надежный. Он добьется своего.

— А за что же ты на него кричал?

— Попался под горячую руку.

Рокоссовский подошел к телефону.

— Машенька, мне срочно нужен Батов. Павел Иванович, дорогой, выручай.

— Я готов, товарищ командующий фронтом.

— Вертячий за вашей армией, быстрее перегруппируйся и начинай. Ты понимаешь, с его взятием мы запираем кольцо окружения на замок.

— Хорошо, постараемся выполнить задачу.

— Как будешь форсировать Дон? Лед пока может выдержать только пехоту.

— У меня инженеры — сообразительные мужики и смогут его нарастить.

— Каким образом?

— Ночью настелят на лед доски, сучья, соломенные маты и обольют все это водой.

— Павел Иванович, умница, — улыбнулся Рокоссовский. — Мы подбросим тебе от Галанина два полка артиллерии и пару полков гвардейских минометов.

— Спасибо.

Вскоре командующий 65-й армией доложил план захвата Вертячего и командующий фронтом с ходу его одобрил.

6

— Ну что, капитан, как дела? — спросил Рокоссовский у Белозерова, который принес ему папку со свежими данными о противнике, которые были получены с помощью радиоперехвата.

— Спасибо. Лучше не придумаешь. — Генерал взял документы и кивнул на стул. — Пока я читаю, попей чайку.

«Радиограмма Гитлера Паулюсу: «6-я армия окружена. Я знаю шестую армию и ее командующего. Я знаю, что в создавшемся положении они будут стойко держаться, 6-я армия должна знать, что я делаю все, чтобы ей помочь и выручить ее. Я своевременно дам ей свои приказы».