проигнорировать и поболтать с Раастом, но куда там — даарский стражник тянулся перед своим полусотником, и кажется собирался рапортовать ему по всей форме, одновременно выделывая экзерциции с мушкетом, звеня шпорами и прищелкивая каблуками, чем сразу напомнил мне о сословных различиях, и что оу не пристало подобное панибратство с младшим чином. За время своего пребывания на пиратском корабле, я от подобных тонкостей человеческих взаимоотношений уже немного отвык. Да и до этого, не больно-то успел привыкнуть.

— …А это сам генерал оу Дарээка? Какой красавчик! И мундир богатый, и усы такие… представительные. А что это за вельможа рядом с ним в красном шелковом камзоле? Такой важный и держится так вальяжно, видно какой-то мооскаавский придворный чин. Сразу видно не меньше сотни поколений благородных предков. А что… — Вот уж у кого не было проблем с чинопочитанием, так это у нашей служанки. Забросала меня вопросами, будто я ей подружка какая. И ведь что самое обидное — так и хочется ответить, а нельзя — статус не позволяет опускаться ни до болтовни, ни до ругани со служанкой. Да и вообще только тут я понял, что командовать слугами, это целая наука, в которой я плаваяю сильнее чем в ядерной физике. Вот Неевиия как-то умудрялась ставить слуг на место одним взглядом и интонациями голоса. А у меня подобной выучки нет. Одно дело солдат строить, мне это дело привычное, и совсем другое — молодую девчонку, бойкую и веселую. Меня такому не учили. …А еще в помещики собрался.

— Друг Игиир…, — вспомнив о своих хозяйских обязанностях, я обратился к шурину, дождавшись, когда эти даарские вояки закончат с официальной частью. — А пойдем-ка ко мне домой. Обрадуем Неевию. В кои-то веки пообедаем человеческой едой, а не этой корабельной слякотью. Да и винца приличного с дороги чуток выпить было бы весьма богоугодным занятием, как говаривал мой знакомый жрец. …Это, как тебя? — Лиита, — беги скорее домой, и скажи хозяйке… Хотя стоп. Лучше появимся внезапно, удивим ее, а ты давай-ка дуй в какую-нибудь приличную харчевню, да закажи там праздничный обед повкуснее, на нашей-то кухне пока еще все приготовят. Мяса хочу свежего, жареного, купи за любые деньги, хоть целого барана — мы все съедим. Зелени, овощей, фруктов. И хлеба, хлеба вообще побольше — пироги, калачи, булки, буханки, что угодно, лишь бы не сухари. И винца — самого лучшего из того что у них будет, есть у меня одна задумка… Ну и сласти, какие ни увидишь — тоже бери. Для слуг каких-нибудь вкусняшек купи, уж коли праздновать, так праздновать всерьез, работать у меня сегодня никто не будет! На вот тебе кошель, не скупись, но и не трать понапрасну. — Отчет о потраченных деньгах, потом хозяйке дашь. …Рааст, дружище, я кой-какого барахлишка с собой привез, там подарки и немножко добычи. Со следующей шлюпкой привезут. Ты уж не откажи в любезности, там будет боцман Воонс распоряжаться, дылда такой, со шрамом на левой щеке, подойди к нему, и попроси указать мой сундук. Потом найми кого-нибудь чтобы притащил. …Сам не корячься. — Вспомнил я Мооскаа и тамошние заморочки с этикетом. — Тебе по должности не положено, ты ведь воин! …Хм, кажется ничего не забыл. Э-э-э…, ты на что-то намекаешь друг Игиир? — Спросил я, заметив, что мой шурин, косит глазом в сторону дружков-феодалов, сиречь Говорова и оу Дарээка.

— А ты не считаешь нужным, спросить разрешения отлучиться, у своих сюзеренов? — Хмуро поинтересовался он. — Ведь как я понял, ты дал им клятву оу как своим вождям?

…Хм, кажется Игиир выглядит недовольным, с тех пор как неделю назад я рассказал ему эту новость, а я-то думал его порадовать, что у его сестер теперь будет все в шоколаде. Не хочет расставаться с семьей, или Говоров прав, и вся его дружба — сплошная подстава? Не, — Говоров тот еще прохиндей, я ему конечно верю…, отчасти. Но и своему внутреннему голосу верю еще больше. А внутренний голос, мне подсказывает что не может Игиир оказаться такой циничной сволочью, каким Говоров хочет его представить. А это — большой минус подполу, если бы я хотел перевербовать кого-то на свою сторону — один из самых легких путей, первым делом рассорить его со всеми друзьями и близкими. Когда человеку не на кого положиться, он начинает слепо верить тому, кто первым сможет удачно изобразить дружбу и сочувствие. …Нас этому специально учили, и кстати — сам Говоров и учил. Объяснял, как действуют тоталитарные секты, и как не попасться в лапы к подобным прохиндеям. Ну и подразумевалось — как самим стать подобными прохиндеями. — Разведчики в белых одеждах и с крылышками за плечами, бывают только в плохой художественной литературе. А в реальности — шпионаж и разведка, дело очень грязное.

Ну да, к черту все эти мысли, сейчас не до них.

— Ну конечно же я у них отпрошусь. — Клятвенно заверил я своего педанта-шурина, которому и впрямь наплел про клятву и прочую феодальную лабуду, дабы не заморачиваться объяснениями почему слушаюсь приказов оу Готора, и в каком полку я у него служил раньше. — Просто самое важное, решил отложить напоследок, после того закончу с разными мелочами. Хотя, полковник оу Готор Готор, еще раньше и так приказал мне отдыхать следующие две недели, так что все это, лишь пустая формальность.

— Так неужели это сам оу Готор Готор? — Охнула служанка, опять влезая в наш в разговор, но тут уж Игиир так зыркнул на нее своим фирменным «наугховским» взглядом, что она сразу заткнулась, и бочком-бочком, поспешила покинуть нашу теплую компанию. …Хм, слишком уж с деловым и нетерпеливым видом, подпрыгивала ее попка, уносясь вдаль. …Сдается мне, что появление оу Готора Готора — важнейшая новость дня на острове, и я только что передал эксклюзивные права на ее разглашение этой сороке. — Очередной прокол. Правда, подпол мне вроде как не говорил скрывать его личность. Да и я далеко не единственный человек, который об этом знает, — у нас таких полный корабль, причем не один. Так что к вечеру эта новость будет обсуждаться в каждом кабачке острова Гриит, а через неделю разойдется по всем Фесткийским островам, но все равно — как-то неприятно. Намекает на мой непрофессионализм.

…И опять же — к черту! Бегом, получить разрешение от «сюзеренов» и в припрыжку, по знакомой набережной, по ставшей уже едва ли не родной улочке, мощеной разноцветным булыжником. Вверх по каменной, со стершимися от времени ступеньками, лестнице наверх к заветной калитке.

— Жена,