— Лягушка нежилась на листе кувшинки, — сказала девушка, — она позволила себе расслабиться, и ее сожрал аист. Нет у меня никаких чувств!

Тамерон легко встряхнул Анаис за плечи:

— Неужели ты не веришь, что на меня можно положиться, довериться и даже немножечко полюбить?

— С какой стати! — крикнула Анаис, оттолкнула его, накинула плащ, подхватила штаны, сапоги и побежала в лес.

Даже мешанина поваленных деревьев не смогла ее остановить. Она свернула к «горячему источнику», на ходу сбросила с себя остатки одежды, зачаровала камни и прыгнула в воду, подняв тучу брызг. В мыслях царил сумбур. В самом деле, что на нее нашло? Почему вдруг взбрело в голову сблизиться с очередным Лебериусом? Что это было? Помешательство после контакта с анагерием, сексуальное бешенство? Почему ее так потянуло к этому менестрелю? Вопросов хватило бы на длинный свиток, ответов — ни одного.

Увидев приближающегося Тамерона, Анаис рассвирепела.

— Мне необходимо побыть одной!

— А я не хочу, чтобы ты решала нашу судьбу без моего участия. И кстати, что произошло сегодня ночью? Был ураган?

— Запомни раз и навсегда: нет ничего нашего, а тем более нашей судьбы!

— Прикинусь-ка я на время глухим, — сказал Тамерон.

В женской одежде он выглядел уморительно. Анаис хмыкнула, подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками и, насупившись, застыла.

— Тоже, пожалуй, искупаюсь, — сказал Тамерон.

Не спеша разделся и медленно вошел в воду. Анаис покосилась на него сердито, но промолчала. Менестрель удобно устроился, облокотился о камень и принялся насвистывать какой-то мажорный мотивчик. Девушка прикусила губу, борясь с искушением додушить наглеца. В конце концов, не выдержав подобного соседства, она поднялась.

— Ты великолепна в ночи и сногсшибательна при свете дня, — восхищенно сказал Тамерон, пожирая ее взглядом. — Я умру счастливым.

Девушка фыркнула и вышла на берег. Воздух вокруг нее слегка затуманился, тело и волосы моментально высохли, и Анаис стала одеваться. Менестрель вышел следом.

— Да ты же просто боишься, — заявил он.

— Я? Я ничего не боюсь! — возразила она и подумала: «Как же легко врать другим».

— Ты боишься любить.

— Любовь — опасный грех, самая губительная из страстей.

— Из тебя нэреитка, как из меня маг. Не надо цитировать заповеди. А-а-а, я понял! Нельзя узнать, что огонь обжигает, не сунув руку в пламя.

Анаис взглянула на него исподлобья. До чего же трудно злиться на этот образчик мужской красоты. Нет, дело совершенно не во внешности. Скорее, это тот случай, когда истинная драгоценность имеет достойную оправу.

Анаис, Анаис…

«Что, демон побери?»

После того как ты разделалась с Тариком, Шшахару следовало бы перекроить тебя в уродину. Чем снова заняты твои мысли?

Девушка сердито засопела.

— Ты любила моего брата. По-настоящему любила, ведь так? Я угадал? — донеслись до ее сознания слова менестреля.

— А не пошел бы ты со своими теориями! — разозлилась Анаис. — Как же вы все меня достали!

Тамерон замер с сапогом в руке, посмотрел по сторонам, разыскивая тех негодяев, которые с ним конкурируют, но никого не обнаружил.

— Значит, я угадал, — расплылся он в самодовольной улыбке, но тут же нахмурился. — Что ж, даже если я был твоей минутной прихотью, мне не на что жаловаться. Но я не теряю надежды. Одно время я увлекался теологической литературой, наверное, в противовес желанию отца сделать из меня мага.

Тамерон присел на камень и, энергично размахивая сапогом, продолжил.

— Так вот, в крючкотворстве жрецов я обнаружил массу толкований каждого из постулатов. Например, преподобный Китарус Оротон относительно заповеди «Любовь — опасный грех, самая губительная из страстей» писал в своих знаменитых проповедях: «Никто и никогда не сможет обеспечить ваше счастье, благополучие, подарить вам любовь и радость, потому что даже самые близкие любят вас по-своему, а не по-вашему. Они могут дать лишь ту любовь, которую чувствуют, и вовсе не факт, что это именно то, что вам требуется. Не нужно становиться зависимыми от любви, ибо это может наполнить скорбью ваше сердце и душу, что повлечет за собой иную крайность — ненависть. И то, и другое мешает вашему разуму воспринимать окружающую действительность таковой, какова она есть. Но если любовь к мужчине или к женщине застигла вас врасплох — дарите ее щедро, ничего не ожидая взамен, и будьте готовы к тому, что она пройдет, а выздоровление может оказаться болезненным. Ибо любовь есть болезнь. Ортодоксы-нэреиты могут счесть меня отступником, но я сошлюсь на исследования магов-лекарей, которые доказали, что по химическому составу кровь влюбленного человека идентична крови психического больного. Молите Нэре ниспослать вам просветление и простить за грех, избежать которого слабый человек не в силах», — наизусть продекламировал Тамерон.

— И много жреческих трудов ты выучил? — спросила Анаис, стараясь не выдать своего удивления.

— Только те, которые особенно понравились, — улыбнулся Тамерон. — Надеюсь, ты уловила основную мысль?

— О, да! Любовь — это психическая болезнь.

— Я имел в виду: если любовь застигла вас врасплох — дарите ее щедро, ничего не ожидая взамен…

— Кроме неприятностей, — закончила фразу Анаис.

— С тобой невозможно разговаривать, — покачал он головой. — Тешу себя надеждой, что однажды ты изменишь свое мнение. — Тамерон попытался втиснуть ногу в сапог. — Вот демон! Они мне малы! У тебя какой размер? — поинтересовался он. — Понял, не дурак, — правильно оценил он взгляд Анаис и зашвырнул сапоги в кусты.

— А что мы скажем актерам? — вдруг забеспокоился он.

— Понятия не имею, — пожала плечами Анаис и направилась к дому. Ей было совершенно безразлично, как Тамерон выпутается из сложившейся ситуации. — Помни одно: никаких упоминаний о том, кто я.

— Ясное дело, — отозвался менестрель. — Зачем пугать ни в чем не повинных людей?

На испепеляющий взгляд он ответил беззаботной улыбкой.

— Анаис, они ведь понятия не имеют, кто такие гереоны, но я, конечно же, не стану их просвещать… Неплохо бы переодеться во что-нибудь более подобающее.

Тамерон с озабоченным лицом пригладил блузку, которая топорщилась на обретшей первоначальный вид груди. Похоже, это волновало его куда больше, чем то, что его спутница — герея.

— В чулане стоит корзина с грязными мужскими шмотками, — сказала девушка и зашагала быстрее.

«Надеюсь, учителя не сильно оскорбит, что я отдаю его одежду Лебериусу».

* * *

В доме царил небывалый ажиотаж. Анаис замерла на пороге, увидев, что актеры обнаружили в стене тайник Эльтара. Как же она, будучи маленькой девочкой, мечтала в него заглянуть. Ей казалось, что там хранится нечто необыкновенное и очень важное, то, что учитель тщательно прячет от всего мира. Теперь, когда он умер, запирающее заклинание рассеялось. Анаис локтями растолкала актеров и с трепетом заглянула внутрь.