– Ну, это ваше мнение, – Назар покашлял в кулак и как-то сжался, переваривая откровение. – Сами просите об услуге. Потом приходите в мой дом и говорите, что дети во всем виноваты. Это как-то… Даже не знаю… Не по-людски. Я ведь старался, пацанов на уши поставил, чтобы сегодня к утру все оформили. А вы…

– Ладно, не дуйся, как мышь на крупу, – смягчился Девяткин. – Это я вроде что-то вроде разъяснительной беседы с тобой провожу. В порядке воспитания.

Звонок мобильного телефона немного разрядил тягостную атмосферу. Назар что-то пробухтел в трубку и объявил, что можно выходить. У заднего входа в особняк стоял темный «сааб» с депутатским номером. Девяткин распахнул заднюю дверцу, развернул темный пластиковый пакет, лежавший на сидении. И осмотрел автомат и два снаряженных магазина. Он вылез из машины, поблагодарил Назара за работу.

– Автомат-то вам зачем? – подколол Назар. – Или милиционерам запретили пользоваться табельным оружием?

– Много будешь знать – недолго проживешь, – ответил Девяткин. – Расскажи поподробнее: что за машина и что за ствол?

– Тачку в угоне уже полгода, стояла где-то в отстойнике у моих парней. Словно вас дожидалась. Номера не перебивали, машину не перекрашивали. Хотели ее пульнуть в другой город, но заказов на такую тачку не было. Номера фуфловые. Но сделаны хорошо. А ствол одного приятеля, которого еще год назад закопали. Как бы бесхозный остался. Куплен с рук где-то на юге. Точно знаю, что из ствола кого-то завалили. Кого – не помню. Подходит?

– Нормально, – кивнул Девяткин. – Спасибо за работу.

– Еще один вопрос можно? Зачем вам депутатские номера?

– А тебе они для чего? Правильно. Чтобы менты не тормозили.

Он пожал руку Назару, сел за руль и поехал к воротам усадьбы. Хозяин проводил машину тяжелым взглядом и сказал водителю.

– Все-таки люди – свиньи. Сам ездит на паленой тачке со стволом, который в розыске. А мне такие понты кидает – во всем, говорит, твои дети виноваты. Ему услугу делаешь, а он… Будто на ментах крови меньше, чем на мне.

– А вы не делайте услуг в следующий раз, – посоветовал водитель.

– Ему не сделаешь, так потом столько неприятностей огребешь, что тошно станет. А Вовка Рогуль – тот и вовсе по его милости на киче заживо сгниет. Ладно… В этот раз хоть «спасибо» сказал, а не в морду съездил. Кстати, в комнатах надо проветрить. Запах действительно неприятный. Будто насрал кто-то.

Назар повздыхал и ушел в дом.

* * *

Сергей Николаевич Олейник никуда не торопился, потому что привык выезжать в аэропорт заранее. Он не любил выкидывать деньги на ветер, летал эконом классом, а в полете обычно читал газеты или слушал плеер. Выйдя из дома, он устроился на заднем диване «Мерседеса», прикурил сигарету и, когда машина трогалась, помахал рукой Марине. Девица, одетая в белый свитер и сапоги на шпильке, на прощание тряхнула своими роскошными волосами и послала любовнику воздушный поцелуй. Скоро ее отвезут в Москву, Марина не любила оставаться в доме, когда в нем нет Олейника.

«Мерседес» прокатился по центральной улице дачного поселка, выехал к посту охраны, где на вахте дежурили два мухомора в камуфляже и фуражках неизвестного рода войск. Полосатая палка шлагбаума поднялась, машина выехала на узкую дорогу, пересекающую поле и сосновые лесопосадки. Сидевший за рулем начальник службы безопасности Алексей Озеров прибавил газа, но Олейник, тут же сделал замечание.

– Мы, Алексей, кажется, не на кладбище собрались. Всего-навсего в аэропорт.

– Виноват. Привык нарушать…

– Надо отвыкать. И пристегнись, пожалуйста.

Озеров сбавил ход и накинул ремень. До выезда на Рижскую трассу маршрут пролегал через две деревеньки, больше похожие на дачные поселки, а дальше несколько километров по шоссе в два ряда, через хвойный лес. В обычный будний день машин совсем немного. Сеялся мелкий дождь, мокрое полотно асфальта блестело, отражая серое небо. Олейник достал мобильник, перед отлетом он хотел позвонить сыну в Америку, переброситься с ним парой фраз о жизни. Но передумал, решив, что позвонит Максиму из аэропорта, когда сдаст багаж. А сейчас можно просмотреть сегодняшние газеты.

Раскрыв кейс, вытащил первую попавшуюся газету и прочитал заголовок на первой полосе: «Сбежавший из психушки еврей снова убивает». И портрет какого-то мужика с обрюзгшей небритой мордой и глазами навыкате, будто сбежал он не из психушки, а из вытрезвителя. Олейник выразительно поморщился, горничная по ошибке оставила на столике не деловые газеты, а желтые листки, где печатали всякую непотребную дрянь про постельные дела звезд эстрады и убийства. Он подумал, что среди этих заметок наверняка найдется та, где пишут о гибели юриста Рувинского.

Олейник перевернул страницу, но так и не успел найти нужный репортаж. Обгоняя «Мерседес» на встречную полосу вылетел «сааб» с затемненными стеклами. Поравнявшись с мерсом, он почему-то тормознул, повис на заднем бампере и посигналил двумя короткими гудками. Олейник обратил внимание на российский триколор на номерном знаке, не иначе как депутат опаздывает к любовнице или в кабак.

– Леша, пропусти этого отморозка, – сказал Олейник.

Озеров чуть сбавил ход и прижался к обочине. «Сааб» тут же рванулся вперед, выскакивая на встречную полосу, вильнул, царапнул задним крылом переднее крыло «Мерседеса». Свернул направо и остановился так резко, что мерс едва не въехал в него.

– Вот же урод, – крикнул Озеров и обернулся. – Предлагаю ехать дальше.

– Не видишь: у этой мрази депутатские номера.

Олейник молча скомкал газету. Озеров еще не успел отстегнуть ремень безопасности, когда у заднего бампера мерса остановились «Жигули».

– Трогай, это подстава, – крикнул Олейник.

Он на секунду закрыл глаза и подумал, что трогать, собственно, некуда. Машину заблокировали с обеих сторон и теперь черт знает, чем кончится эта история. Ясно, что цветов и коробку конфет Олейнику не подарят. А вот без денег и баз машины можно остаться запросто. Движения по шоссе, как назло, никакого… Он не довел мысль до конца, он даже не успел испугаться. Просто смотрел в затылок Озерова, начальник службы безопасности, одной рукой нажал кнопку центрального замка и заблокировал двери. Другую руку запустил под пиджак, вытаскивая из подплечной кобуры пистолет.

Дверца «сааба» распахнулась, на асфальт ступил Девяткин, одетый в серый плащ и кепку. Он держал в руках продолговатый сверток. Секунда. И пластиковый пакет полетел на дорогу. Олейник, как загипнотизированный, уставился на ствол автомата. Ударила короткая очередь. Пули прошили лобовое стекло. Брызнула кровь, Леша Озеров, все же успевший вытащить ствол, приподнял руку. Еще одна короткая очередь. По салону разлетелись мелкие стекляшки. Озеров выпустил пистолет и осел в своем кресле, навалившись грудью на руль.

Кто-то дергал и не мог открыть заднюю дверцу. Олейник, парализованный страхом, повернул голову налево. Сбоку стоял верзила в темном балоньевом плаще. Убедившись, что дверь не открыть, он врезал рукояткой пистолета по стеклу, но с первого удара не разбил. Олейник с тоской подумал, что мерс никто не угонит и лопатник останется на месте, в левом кармане пиджака. Эти люди пришли по его душу. Им не нужны ни деньги, ни тачка. Брызнуло осколками разбитое стекло. Олейник успел прикрыть лицо рукой.