Я пристально посмотрела на него.

— Это было необходимо? — Я снова шиплю.

Он пожимает плечами.

— Ты сама спросила, детка, — говорит он, прежде чем перевести взгляд на дверь, услышав, как охранники нажимают на электронную клавиатуру. Он подмигивает мне и подносит палец ко рту, напоминая мне вести себя тихо.

Мои руки дрожат, и я обнаруживаю, что нервничаю стоя за колонной, но мой шанс запаниковать упущен. Дверь распахивается, и в комнату вваливаются охранники, их приглушенный разговор мгновенно заполняет огромное фойе.

Они идут по залу, не заботясь ни о чем на свете, и я слышу тихий смех, когда они обсуждают, какие они гребаные герои, что били парней электрошоком и поставили их на колени. Все, что я могу сделать, это покачать головой. Их смех только сделает их смерть чуть более болезненной.

Блядь, ребятам это понравится.

Проходит мгновение, и как раз в тот момент, когда входная дверь закрывается за последним охранником — начинается игра.

Роман движется первым, бесшумно выскальзывая из-за своей колонны и крадучись следуя за ними. Он хватает ближайшего охранника, он рукой немедленно зажимает ему рот и сворачивает шею, прежде чем тот успевает даже закричать. Он молча опускает тело на пол и переходит к своей следующей жертве. Маркус выходит, хватает охранника и тащит его за колонну. Я вижу потасовку и брызги крови, но опять же, другие охранники ни черта не замечают.

Леви находится слишком далеко в другом конце комнаты, чтобы рискнуть выйти прямо сейчас, но не Маркус, он выходит, чтобы присоединиться к Роману в веселье. Я не могу не заметить, что кровь забрызгала его лицо, а остальная часть впиталась в его рубашку.

Роман и Маркус передвигаются по фойе, как ниндзя, бесшумно расправляясь с охраной, как будто им за это платят, и в тот момент, когда Леви может, он присоединяется. Он ударяет охранника острым ножом прямо по шее, и тихий булькающий звук из его горла настораживает остальных охранников, как раз в тот момент, когда брызги крови с громким всплеском падают на стену.

Ком застрял у меня в горле, когда оставшиеся шестеро охранников оборачиваются и смотрят на хаос за их спинами. Трое братьев смотрят на них как ангелы смерти, молниеносно приближаясь к ним и не давая шанса вызвать подкрепление до того, как они окажутся рядом. Они хватаются за оружие, но парни слишком быстры, прыгают вперед и убивают двоих за считанные секунды.

Они хнычут и извиваются на полу, когда кровь вытекает из их артерий и растекается по комнате. Маркус хватает электрошокер одного из охранников и стреляет в него из него, получая болезненное удовольствие от ада, через который они заставили нас пройти этим утром, и когда он падает на колени и стонет от боли, Маркус добивает его ножом прямо в грудь.

Охранник вырывается и бежит к входной двери, перепрыгивая через упавшие тела. У меня глаза на лоб лезут. Он не может уйти. Еще секунда, и он сможет предупредить Джованни. Поездка на машине была сюда слишком долгой, чтобы рисковать вернуться и провернуть все заново.

Понимая, что не справляюсь, я выныриваю из-за колонны и мчусь за ним, но не успеваю приблизиться, как нож проносится мимо моего лица и вонзается ему в шею, пронзая горло, а звук его бульканья заполняет фойе. Охранник падает на колени, его глаза расширяются, и он понимает, что для него это конец.

Он руками хватается за горло, дыхательные пути полностью перекрыты, и мгновение спустя он тяжело падает в лужу крови под собой.

Я стою посреди фойе, разинув рот, и, оглядываясь на парней, вижу, что их осталось трое… нет, двое.

Кровь, покрывающая дорогой мраморный пол, похожа на чертову лужу, разбрызгивается вокруг тяжелых ботинок парней. Все, что я могу сделать, — это с отвращением смотреть на это. Я никогда не видела ничего подобного. Столько тел.… столько смертей одновременно. Я просто рада, что так и не успела позавтракать этим утром.

Я отступаю к окну, чтобы не путаться под ногами, и не могу удержаться, чтобы не выглянуть наружу, замечая Джованни и Ариану по другую сторону большой двери. Я втягиваю воздух.

— Время вышло, — предупреждаю я парней, точно помня, зачем мы здесь.

Дверная ручка поворачивается, и парни заканчивают работу.

Роман вцепляется в горло одному парню, в то время как Леви выпускает кишки другому. Дверь распахивается, и как только Джованни переступает порог, в тихом фойе раздаются звуки того, как два последних охранника плюхаются в лужу крови.

30

Крик Арианы разрывает фойе, когда она входит в дверь вслед за Джованни. Оба они смотрят на кровавую бойню вокруг себя: трое сыновей Джованни стоят в кровавом месиве, похожие на детей, у которых только что был лучший день в их жизни на детской площадке.

Я как будто наблюдаю в замедленной съемке, как грудь Арианы поднимается и опускается в беспорядочных, диких движениях. Ее взгляд скользит по трем парням, прежде чем опуститься на пятнадцать тел, разбросанных по полу, пытаясь понять, как, черт возьми, это произошло так быстро. Прошло всего несколько секунд между тем, как охранники вошли в особняк, и тем, как они поднялись по лестнице позади них. Теоретически, то, что только что здесь произошло, даже не должно быть возможным, и все же мы здесь.

Джованни проходит через фойе, отпихивая с дороги тела, и делает вид, что осматривает разрушения, хотя не остается незамеченным, что каждый его шаг уводит его все дальше от сыновей.

— Весьма впечатляюще, — говорит Джованни, когда Ариана по глупости остается у двери, полагая, что в этой комнате она в наибольшей безопасности. — Предполагалось, что это было возмездие за сегодняшнее утро?

Я смеюсь, и Джованни поворачивается ко мне, его дикий взгляд пронзает меня насквозь, как нож одного из парней, прежде чем быстро переключиться на диких животных, стоящих рядом со мной.

— Это не возмездие. Это конец твоего правления, — говорю я ему, шагая через комнату, как будто у меня есть полное право указывать на это, в то время как волки продвигаются вперед, давая понять о своих намерениях, но не сводя взгляда с тонких команд Романа. Я встаю рядом с Романом и протягиваю руку, замечая гнев во взгляде Джованни, прежде чем обратить свое внимание на Ариану. — И все это началось с нее.

Ариана нерешительно делает шаг назад, ожидая, что из моих уст вылетит многое, но