Сердце щемит и покалывает, а вся злость и ненависть трансформируются в животную неутомимую жажду. Такую сильную, что мне всего мало и недостаточно, особенно тепла и поцелуев.

Запрокинув свободную руку назад, трогаю жесткие, как проволока, волосы. Тычусь носом в шею. Прошу. Раз, другой и третий.

Просто, блин, потянись и поцелуй. Нежно и любя. Знаю, что тоже хочешь.

Не добившись отдачи, разворачиваюсь к Наилю лицом, опускаю руки на широкие плечи и смотрю в беспросветные глубокие омуты.

Передохнув, встаю на носочки и тянусь к губам — сухим и твёрдым. Облизываю и увлажняю их своими, выпрашивая большего.

Муж подхватывает меня под ягодицы. Опрокинув дорогие тюбики с уходовой косметикой, усаживает на пьедестал раковины. Широко раздвинув коленом мои ноги, вклинивается между ними бёдрами. Нависает и смотрит. Упираясь ладонями в плитку, глубоко и рвано дышит, раздувая ноздри и двигая скулами.

Боднув мой лоб, прикрывает глаза. Повторяет так снова и снова. И ещё. Прямо до мурашек.

Я трогаю крепкое мужское тело, заметно возмужавшее с годами, короткие волоски на груди, каменные плечи и руки.

Прижав ладонь к левой половине груди, приоткрываю рот и дрожу, впуская язык и с наслаждением посасывая его.

Не размыкая губ, Наиль приспускает штаны и высвобождает набухший и твёрдый член. Не в силах сдерживаться, я тут же перемещаю руки и еду по рельефному животу к лобку и ниже. Глажу каждую выпуклую венку, растираю прозрачную каплю смазки по всей длине и задеваю нежную кожу мошонки.

Дальнейшее проносится, будто в тумане. Мне кажется, вопреки установкам и обидам, я сама проявляю инициативу и обхватываю бёдра мужа ногами. Направляя в себя, потому что уже изнемогаю.

Наиль толкается. Резко и влажно входит. Не стонет и не издает и звука, но втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и ощутимо дрожит, отчего я делаю наивный вывод, что ему хорошо во мне и со мной. Возможно, и с другой неплохо, раз тянет и влечёт, но сейчас это вовсе неважно.

Мы находим друг друга губами, прикрываем веки и сливаемся в жадном поцелуе, будто во время схватки. Ударяемся зубами, сплетаемся языками. Мучительно-больно, томительно и в то же время приятно и сладко.

Я ловлю каждое движение и действие. Чересчур гостеприимно откликаюсь, устав сдерживаться и молчать — из груди безостановочно вылетают всхлипы и стоны.

Мне хорошо, просто идеально.

Член скользит размашисто и синхронно, с характерными влажными звуками и толкая к пику.

Наиль нависает больше, смахивает косметику в сторону. Заставляет меня опуститься локтями на мрамор.

Оторвавшись от губ, касается шеи. Лизнув там, где вчера Саша, устремляется к ключицам.

Я напрягаюсь и прогоняю видение, потому что слишком остро и живо. Качнув головой, удивляюсь собственной глупости и запрещаю возникать даже самой невинной фантазии.

Выгнувшись дугой, охаю, когда Наиль припадает к груди, обводит кончиком языка ареолу и задевает зубами сосок, слегка прикусывая и оставляя мелкие синяки и характерные красные отметки.

Внизу живота горячо и печёт, а яростные шлепки тела о тело всерьез задевают барабанные перепонки.

Муж сжимает правую грудь, перемещается ртом к левой. Смотрит из-под густых чёрных ресниц лихорадочным горящим взглядом. Вынув язык, широко и смело облизывает, а меня тут же подкидывает на месте от ярких ощущений.

Комната начинает вращаться, чёрный полоток загорается множественными цветными бликами и красочно переливается. В эту минуту есть только ощущения, запахи и движения — грубые и сильные. Дрожь по телу, резкий прилив жара и долгожданные интенсивные спазмы.

Наиль впивается пальцами в мои бёдра. Насаживает резче, агрессивнее. Разгоняется до сумасшедшего ритма и несдержанно ругается.

С глухим «Да, блядь» чувствую, как пульсирует, наполняя меня спермой. Делает финальные асинхронные толчки. Сбивается с темпа и замедляется. Проникает глубже и мощнее. Не стонет и не особо открывает эмоции, но показывает, что испытывает такую же или похожую эйфорию, как и я.

Я перевожу дыхание и с трудом фокусирую внимание на муже. Трогаю взмокшие виски, ловлю требовательный и дикий взгляд.

Взаимные обиды никуда не делись. Они в каждой клетке, в напряженном теле, в бешено колотящемся сердце. В воздухе и мыслях. Мы ранили друг друга и разучились понимать. Больше не узнаем друг друга и даже не пытаемся, потому что страшно.

Наиль натягивает штаны и вытирает рукой лоб. Достав из кармана прямоугольную матовую коробку со знакомой эмблемой, опускает её на мраморную плитку и разворачивается на выход. Как и просила.

Я свожу вместе колени, отталкиваюсь и сажусь. Голова ощутимо кружится.

— Что это? — бросаю мужу в спину.

Неуверенно встав на ноги, чувствую, как по внутренней стороне бедра стекают теплые белые капли.

— Ключи. Вчера в салон пригнали машину, но ты, очевидно, была занята, чтобы ответить на звонок и поехать со мной.

Горло стискивает тугими невидимыми щупальцами и давит.

— Спасибо, — почти беззвучно произношу.

Наиль кивает. Дверь хлопает.

Я открываю коробку и смотрю на красивый переливающийся брелок, чувствуя себя при этом до невозможности гадко.

Глава 60

— Давай-ка сразу с тобой договоримся, — строго предупреждаю дочь. — Пока я еду за рулём — ты не отвлекаешь меня от дороги и ведешь себя тихо-тихо. Как мышь.

Маришка деловито кивает, перекатывая во рту жвачку, после чего пристёгивает ремень безопасности и дает понять, что этот вопрос максимально быстро решен.

Глубоко вдохнув, набираюсь смелости и трогаю с места на новеньком автомобиле. В салоне приятно пахнет кожей. На панели ни единой царапинки. Тачка оказалась куда лучше, чем показывали в обзорах и каталоге.

Плавно выехав со двора, включаю поворотник и сливаюсь с потоком машин. Ладони тут же потеют, а пульс разгоняется и зашкаливает. Водить одной и без подсказок инструктора адски сложно. Особенно, когда по правую сторону от меня сидит ребёнок, за жизнь и здоровье которого я несу полную ответственность.

— Ма, а сколько папе лет: тридцать один или тридцать два? — интересуется Мышка спустя десять минут пути, устав играть на телефоне и вернув его в набедренную сумку.