поясняю, что видела фотку из ресторана. И о ссоре с мужем тоже. Кажется, Саша и без того читает, что с закрытием брака мы справляемся адски сложно. Иначе бы не было меня здесь.

Я, как законченная наркоманка, срываюсь и вкидываю в себя новую дозу. Зная, что пагубно и вредно повлияет. Понимая, что опасно, и не приведёт ни к чему хорошему. Отсчёт с момента, когда я была «чистой», нарушается на неопределенное время.

— А есть разница, при тебе или… — подшучивает.

— Прекрати, пожалуйста.

Конечно, есть. Колоссальная. Ты просто не знаешь всех правил.

— Ты не по адресу, Поля.

— Почему?

Взяв бокал белого вина, залпом выпиваю примерно половину. Голова приятно кружится, на языке ощущается сладкий ягодный привкус. Решила бы, что мне легко, но это точно ненадолго.

— Если бы я и знал, то не сказал бы. Когда лезешь в чужие отношения — это, знаешь ли, чревато последствиями и абсолютно не ценится. В итоге остаешься крайним.

— Иметь чужую жену — это разве не лезть в чужие отношения?

Оторвав взгляд от дисплея, смотрю в пронзительные карие глаза и осознаю, что он хотел бы ещё. Трахать единолично и много, пока не надоест.

— Хочу, чтобы сама. Хорошенько взвесила и приняла решение. Как сегодня.

Я шумно выдыхаю и не спорю. Наверное, после столь сильного разочарования не верю и не поверю ни одному мужчине в этом мире.

— Что ты подумал о нас с Наилем, когда только познакомился?

— Позавидовал.

— И всё?

Саша отстукивает пальцами по подлокотникам. Дышит чаще, смотрит развязнее. Почти раздевает.

— Решил, что вы слишком рано сошлись. Что не нагулялись. Что разные. Что если бы не ребёнок, то давно бы разбежались, и это чуть ли не единственное, что вас вместе держит.

Я застываю со стилусом в руках. Была бы чуть менее сломлена — однозначно бы поспорила, хотя и сама неоднократно задумывалась над этим вопросом. Что было бы, если?..

— А сейчас так не думаешь?

— Поля, я не эксперт в семейных отношениях, и не твоя лучшая подружка, а вполне заинтересованное лицо, но если тебя так сильно волнует, то мое мнение с тех пор не изменилось.

За окном начинается дождь. Я осекаюсь, меняю кисть на более темную и с низкой прозрачностью.

Закрашиваю губы, перехожу к глазам. На веке создаю легкий теневой эффект. На радужке прорисовываю узор, отражающий пестроту в реальной жизни.

— Мне показалось, что Наиль остановился бы ещё в доме. Сложно ему зашло. Остальное было лишним, и всех в той или иной мере зацепило. В том числе и Настю.

Кивнув, соглашаюсь и давлю слёзы. Чувствую, как разрывается и колотится сердце. Вспоминаю в деталях второй раз. Закрытый обмен, гостиницу. Стоны, вздохи и признания. Мощный оргазм и единение.

Что чувствовал мой муж в тот момент, когда не нашёл меня взглядом? Горечь? Раздражение? Или разочарование? На этой почве и проникся Журавлёвой?

Я пригубляю вино, рисую. Затихаю с вопросами, которые ещё больше бередят душу. Я ведь не для этого сюда приехала. Вернее, не только.

Вернув бокал на стол, случайно соприкасаюсь пальцами с Сашей. По телу ток. По предплечьям рассыпаются мурашки.

— Покажешь, что получается? — интересуется Журавлёв.

Отпрянув, убираю мешающую прядь волос за ухо. Пульс, как по команде, учащается.

— Потерпи.

— Нет. Вдруг ты там карикатуру рисуешь?

Я вздрагиваю, когда Саша поднимается с кресла. Смеясь, подпрыгиваю с дивана и пячусь к высокому панорамному окну, закрывая дисплей и не позволяя хоть одним глазком взглянуть на результат работы.

— Там не карикатура, клянусь. Обычный рисунок. Красивые черты лица, нос и губы. Ты первый мужчина, которого я рисую.

Делаю два шага назад, снижаю голос. Журавлёв становится серьезным и надвигается. Высокий, хищный. Чертовски опасный. И он действительно далеко мне не подружка. Я осознавала это, когда ехала к нему в гости.

— Хоть в чем-то буду первым для тебя.

Я прижимаю планшет к груди, упираюсь лопатками в оконную раму и перестаю улыбаться. Понимаю, что отступать больше некуда. Шутки закончились, а воздух моментально пропитался пороком.

Саша вскидывает руку и гладит мою щёку костяшками пальцев. Недолго. Вскоре перемещается и обхватывает ладонью шею, фиксируя и сдавливая.

Я затихаю и перестаю различать, чье сердце колотится чаще. Зажмуриваю глаза и отворачиваюсь, едва мужские губы задевают мои.

Слышу разочарованный выдох. Перенимаю жар и тепло, заряжаюсь пробирающей дрожью. Впитываю каждую живую эмоцию.

— Мне, конечно же, приятно с тобой общаться, Поль, но учти, пожалуйста, что я не железный.

Пронзительный шепот заставляет волоски на коже встать дыбом. Я не знаю, что правильно, а что нет. Разучилась понимать и ловить баланс.

— То отталкиваешь, то сама приходишь. Дразнишь, соблазняешь и мучишь. К себе не подпускаешь.

Журавлёв впечатывается в меня всем своим телом. Дает почувствовать, как сильно хочет, и как долго ждёт, упираясь каменной эрекцией в живот.

Мои щёки краснеют и вспыхивают. Горят. Из груди со свистом вылетает выдох.

Саша устремляется к уху и захватывает мочку. Затем к шее, вызывая дребезжание и трепет за рёбрами, и хаотично захватывает губами каждый оголенный участок.

— Ну так прогони меня.

Собственный голос звучит глухо и неестественно, будто чужой. Потому что я и сама не знаю, чего хочу, но точно не этого.

Невольно закатываю глаза от удовольствия, зову по имени и пытаюсь затормозить. Чувствую влажное касание языка на нежной коже. Журавлёв с тихим стоном пробует меня на вкус.

— Блядь. Я бы и рад, но не могу.

Глава 59

Над портретом Журавлёва я работаю до утра, но уже у себя дома. Настолько сильно увлекаюсь, что теряю счёт времени.

Пальцы болят, глаза слезятся и пекут. Я сохраняю последние штрихи в документе и отправляю рисунок Саше ровно в четыре утра, думая, что спит и ответит уже завтра. Правда, он тут же появляется в сети, читает