– Мы этого не узнаем, – мрачно ответила я, – оком или о чем беспокоился Ласкин, останется тайной. Может, это просто былибессвязные звуки? Но я пошла на поводу у Лизаветы, которая…

Пришедшая в голову мысль заставила меняпримолкнуть, а Зоя сказала:

– Крыса! Константин Львович кричал не потому,что увидел грызуна! Это был вопль злости. «Крыса» – означало «предательница».Ерофеев увидел порнооткрытки с изображением жены.

– Новый вопрос, – промямлила я, – еслиЛизавета оставила Катю умирать страшной смертью в сундуке, зачем она потомрассказала мне про мачеху и потребовала ее найти?

Спустя несколько дней в рабочем кабинете Зоисобралась теплая компания, в состав которой входили начальница отделанераскрытых преступлений, я и Соня.

– Как Константин Львович воспринял весть обубийстве Кати? – поинтересовалась Зоя.

Соня ответила:

– Ужасно. Я пока переехала в гостиницу, будемпродавать участок вместе со старой дачей и новым особняком.

– Отлично понимаю Ерофеева, – кивнула я, –надеюсь, он быстро оправится от удара судьбы.

– Муж находится под пристальным вниманиемврачей в больнице, надеюсь, ему скоро разрешат улететь в Швейцарию.

– Вы собрались за границу? – уточнила Зоя.

Соня кивнула.

– Да, Константину Львовичу необходиморазвеяться. Зачем я вам понадобилась?

Мы с Зоей обменялись короткими взглядами, яоткашлялась.

– Закон обязывает рассказать Ерофееву орезультатах вскрытия тел Екатерины и Елизаветы.

– С ума сошли? – возмутилась Соня. – Хотитеего убить?

– Конечно, нет, – сказала Зоя, – поэтому мыпозвали вас.

– Меня? – отпрянула Сонечка. – Придетсясмотреть на жуткие снимки?

– Нет, – успокоила я Ерофееву, – мы все насловах сообщим. Или вам, или мужу.

– Бюрократия, – заныла Зоя. – Нельзя отправитьдело в архив без соблюдения всех формальностей. Вдруг кому-то спустя пару летпридет в голову потревожить бумаги. А там нет подписанного родственниками актао вскрытии, начнут байду по новой.

Я с укоризной покосилась на Зою. Ну, это онапереборщила. Соня, как все обыватели, не имеет ни малейшего понятия о судопроизводствеи милицейских правилах. Ерофеева может предположить, что от родственника (вотуж глупость!) требуется скрепить подписью заключение медэксперта. Но в то, чтосбагренное с рук дело возьмут и вновь возбудят по прихоти какого-то случайнозаглянувшего в архив сотрудника, не поверит никто.

– Или вам, или мужу, – повторила Зоя, –решайте.

– Уж лучше я возьму это на себя, – кивнулаСоня.

Зоя достала из ящика папку.

– Начнем с Елизаветы. В ее крови обнаруженоснотворное, на бортике ванны бокал с недопитым вином, на нем отпечатки Лизы.Вопросов нет. Она для храбрости напилась. На ее запястьях и щиколотках порезы,сделанные пилкой для ногтей. Острая железка лежала в ванне на дне, на ней нетотпечатков, но это тоже объяснимо – горячая вода смывает следы. Но дальше!Почему отсутствуют пробные порезы?

– Что? – не поняла Соня.

Я безмятежно улыбнулась.

– Судебная медицина точная наука. Большинстволюдей, решивших вскрыть себе вены, сначала делают неглубокие царапины, а лишьпотом наносят смертельные ранения. Такие порезы эксперты называют пробными, иони характерны для большинства тех, кто решил покончить с собой таким способом.Лиза действовала на удивление хладнокровно и резко. Она несколькими точнымидвижениями располосовала себе руки и ноги.

– Уже нанеся первое увечье, Лиза должна былаощутить сильную боль, – подхватила Зоя, – но она не обратила на нее внимания.Не женщина, а спартанский мальчик, которому пленница-лиса слопала полтела. Еслипомнишь, подросток молчал, чтобы враги не услышали его крики. А еще экспертизаспособна установить: сам человек вскрыл себе вены или ему помогли. Это видно поранам.

Соня заморгала.

– Ничего не понимаю.

Зоя кивнула.

– Конечно. Вы не специалист. Хотите, расскажуодну историю?

– Могу помочь, – оживилась я. – Жили-были дведевочки. Одна очень богатая, другая очень бедная. Богатая, как водится, любилакапризничать, у нее был дурной характер, она могла нахамить и тут же полезтьцеловаться.

– Хорошо иметь обеспеченного папочку, – сзавистью перебила меня Зоя, – можно позволить себе быть самой собой. А беднойдевочке приходилось постоянно играть роль. Она зависела от богатой подруги,получала от нее платья, игрушки. Папа-олигарх симпатизировал подружке дочурки,и в один прекрасный момент та подумала, почему бы не стать мачехой своейодноклассницы. Подумаешь, что ей мало лет, годы пролетят – не заметишь, а ввосемнадцать лет уже на законных основаниях можно идти в загс. Так?

– Точно, – согласилась я, – но олигархотправил девочек в Швейцарию, а когда те вернулись, у него уже была жена Катя,кстати, молодая и красивая. Ей было не намного больше лет, чем бедной девочке,строившей матримониальные планы. Это совсем взбесило нищенку.

– Бедность заставляет рано взрослеть, –философски заметила Зоя. – Обычно в двенадцать лет думают о куклах или первойлюбви к однокласснику, но у нашей девочки были серьезные планы, она не хотелаоставаться нищей, мечтала стать женой богатого человека и… упс! Место занятопочти ровесницей! Как обидно!

– Вы имеете в виду меня? – возмутилась Соня. –С ума сошли! Да и…