– Вы меня отлично изучили. – Габриэл впился в её губы требовательным поцелуем, глаза его затуманились от желания. – Но перед этим должен ответить услугой на услугу – я ведь обещал помочь вам принять ванну. Затем насладимся чудесным ужином в постели.

– А потом?

Габриэл озорно рассмеялся:

– Потом я весь ваш.

Лондон встречал Габриэла неприветливо. После недели моросящих дождей и слякоти сквозь серые тучи наконец проглянуло солнце, неся с собой удушающую жару. В воздухе не ощущалось ни дуновения, и, что ещё хуже, от портовых доков исходил нестерпимый смрад. В такую духоту приходилось держать окна закрытыми.

Неудивительно, что почти все члены высшего общества разъехались кто куда, мрачно подумал Габриэл, провожая Хьюго от конюшен к боковой двери дома, ведущей прямо в кабинет.

Если бы не обстоятельства, Габриэл ни за что не стал бы задерживаться на целую неделю. И дело было не только в неприятной погоде, но и в горячем желании вернуться к жене.

Войдя в продолговатую комнату, стены которой опоясывали ряды книжных полок, Габриэл направился прямиком к ореховому письменному столу, где ждал графин с бренди. Стоило подумать о Талии, и его охватывало навязчивое беспокойство. Едва закрыв глаза, Габриэл видел перед собой её прекрасное бледное лицо и чарующее тело, однако на этот раз его одолевала вовсе не страсть. Габриэлу не понравилось её настроение перед тем, как он покинул Кэррик-Парк, – казалось, будто что-то не так. Слава богу, теперь Габриэл наконец-то покончил с делами.

Наполнив два бокала бренди, Габриэл одним махом опрокинул янтарную жидкость и только потом протянул второй бокал другу.

Чёрт возьми, кто бы мог подумать, что целых два дня уйдёт на то, чтобы убедить короля и премьер-министра, что список видных английских аристократов – не подлог и не клевета? Ещё три дня понадобилось, чтобы собрать нескольких избранных руководителей министерства внутренних дел и предупредить, что в их рядах предатели. Причём те первым делом забеспокоились не о благе родины, а о том, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации.

У Хьюго настроение было не лучше, чем у Габриэла. С готовностью приняв из рук друга бокал, он начал прохаживаться по полированному паркету.

– Удивляюсь, как это Британские острова до сих пор не пошли ко дну под весом всех этих надутых фигляров, – пробормотал Хьюго, остановившись в эркере и глядя через окно на мощёную улицу.

Габриэл мрачно усмехнулся. Друг опустился на подоконник, его массивная фигура в тёмно-зелёном сюртуке и чёрных бриджах казалась слишком крупной для такой тесной комнаты.

Этот кабинет в своё время безраздельно принадлежал отцу Габриэла – никто посторонний не имел права войти сюда без спросу. И хотя сам Габриэл не интересовался ни древнеримскими монетами, ни вазами, выставленными за многочисленными стеклянными витринами, убрать всё это на чердак не хватало духу.

К тому же матушка до сих пор считала этот дом своим.

Плеснув себе ещё бренди, Габриэл присел на край стола.

– Разве можно так неуважительно отзываться о великих государственных мужах?

– Эти великие мужи уже три дня ссорятся, будто дети малые, – с презрением пробормотал Хьюго. – По-моему, им глубоко безразлично, какая там опасность грозит нашим войскам. У них одна забота – как бы убедить друг дружку, что сами никакого отношения к предателям не имеют, да сохранить имена в строгом секрете.

Габриэл поморщился. Как же ему осточертели эти глупые споры! Впрочем, можно было предвидеть заранее – людям, привыкшим, что все их приказы исполняются беспрекословно, трудно найти компромисс друг с другом. Однако роль посредника между пререкающимися сторонами оказалась слишком утомительна.

– По крайней мере, теперь про тёмные делишки негодяев-перебежчиков стало известно, – произнёс Габриэл, признавая, что сделал всё возможное, защищая страну от изменников. – Конечно, на торжество правосудия рассчитывать не приходится, однако они больше не смогут причинить вреда.

– Верно. – Хьюго залпом допил бренди и поставил пустой бокал на столик из розового дерева, инкрустированный медными вставками. – Как думаешь, удастся сделать так, чтобы предатели поставляли Наполеону ложную информацию?

– Есть в министерстве пара человек, у которых хватит ума и таланта использовать предателей в наших интересах. Главное, чтобы никто не помешал.

Хьюго всем своим видом выражал сомнение, но тему развивать не стал и перевёл разговор на другое.

– Во всяком случае, ты свою задачу выполнил.

– Да. – Габриэл невесело улыбнулся. Как бы там ни было, теперь преступление его брата останется втайне. – Гарри надёжно защищён.

– Будем надеяться, этот олух усвоил урок.

– Твоими бы устами, – вздохнул Габриэл. При мысли о брате сделалось невыносимо грустно.

Несмотря на сложные отношения, Гарри всё же член семьи, и пока он не вернётся в Англию, Габриэлу будет его не хватать.

В кабинете воцарилось молчание – друзья молча обдумывали финал опасного приключения. Покачав головой, Хьюго наклонился к окну, и в свете заходящего солнца отчётливо проступили усталые морщины и залёгшие под глазами тени.

Казалось, лорда Ротуэлла мучает бессонница, но Габриэл догадывался, что французские шпионы и упрямые английские политики тут ни при чём.

– Когда отбываешь в Кэррик-Парк? – спросил Хьюго.

– Сразу после ужина.

Хьюго удивлённо вскинул брови:

– Ночью поедешь?

Габриэл улыбнулся в предвкушении. Он бы через раскалённую пустыню в путь пустился, лишь бы добраться до Талии.

– Как ни приятно общество старого друга, предпочитаю компанию жены.

Хьюго рассмеялся, картинно прижимая ладонь к груди:

– Ты ранил меня в самое сердце.

Габриэл прищурился:

– А ты?

– Что – я?

– Ты ведь тоже собирался в своё имение.

Как ни странно, простой вопрос заставил Хьюго напряжённо застыть и отвернуться к стене.

– Я пока не решил…

– Неужели? – Габриэл изобразил удивление.

– У меня много дел.

– Каких?

– Тебе-то что за печаль?

– Удивительно, с чего это ты вдруг передумал? – Габриэл выдержал эффектную паузу. – Наверняка есть какая-то причина…

Сердито фыркнув, Хьюго обернулся к Габриэлу – тот не сводил с друга проницательного взгляда.

– Вот привязался! Что хочу, то и делаю.

– Ты так неожиданно покинул Девоншир… да ещё и в обществе мисс Ленсинг…

Лицо Хьюго ничего не выражало, однако предательского румянца на щеках скрыть не удалось.

– Ты сам велел отослать её прочь.