— Сигнус? Родриго?

Родриго скорчился у огня, не поднимая глаз.

— Я видел его еще до обеда, — буркнул он.

— Скоро стемнеет. Нужно отправляться на поиски. Не ровен час, заблудится.

— До темноты еще целый час, — скривился Осмонд. — Он мог зайти далеко. Вернется, никуда не денется. Кто как, а я по нему не соскучился.

Мы подождали, но Зофиил не возвращался. Быстро темнело. Наконец даже Осмонд вынужден был признать, что пора отправляться на поиски. Если Зофиил упал и сломал ногу, самому ему ни за что не добраться до хижины. Меня ужасала мысль о том, каким несносным пациентом он окажется. Вряд ли боль и раздражение способны смягчить его нрав.

Адела вцепилась в мужнин плащ.

— А вдруг волк ждет снаружи?

— Если ты говоришь о епископском волке, то Зофиил прав — волк не рискнет оставлять следы на снегу. К тому же он охотится не за нами.

Мой уверенный голос совершенно не вязался с моим настроением. Из головы не шло изувеченное тело Жофре.

— Ты прав, камлот, — согласился Осмонд, — но, пока в хижине стоят эти чертовы ящики, кому-то нужно остаться с Аделой, Наригорм и малышом. Родриго, посиди тут, ты сможешь их защитить.

После расспросов Родриго признался, что видел, как Зофиил удалялся в сторону дальних загонов. Натянув капюшоны, мы с Сигнусом и Осмондом двинулись к загонам с разных сторон. Снега навалило по щиколотку, а кое-где у стен ветер надул целые сугробы.

С трудом пробивая себе путь по снежной пустоши, мы кричали и размахивали факелами в надежде, что Зофиил нас заметит. Пару раз меня чуть не угораздило подвернуть ногу. Ветер немного стих, но снег по-прежнему валил что есть мочи. Еле тлеющий факел с трудом рассеивал тьму, освещая миллионы белых хлопьев. Дыхание перехватывало. Вдали мелькали слабые отсветы факелов. И вот крики Осмонда и Сигнуса затихли, и на меня опустилась удушливая тишина.

Мы искали Зофиила до темноты. Руки и ноги онемели от холода. Наконец вдали снова показались факелы. Наверняка Осмонд с Сигнусом решили прекратить бесплодные поиски. Должно быть, Зофиил забрел слишком далеко. Нам ни за что не разыскать его в этой тьме.

Внезапно мне показалось, что у самого дальнего загона кто-то движется. Сердце забилось в груди, словно молот. Так ведь это же Наригорм! Должно быть, она стояла тут давно — одежду девочки занесло снегом. Наригорм запрокинула лицо вверх, и белые снежные хлопья тихо засыпали белесые волосы и ресницы.

— Ради всего святого, Наригорм, что ты здесь делаешь? Совсем разум потеряла?

Она медленно обернулась, словно давно меня дожидалась, и показала рукой внутрь загона. Пушистый снег белел в свете факела, но у стены белизну нарушали три пятна. Чтобы разглядеть их, мне пришлось перегнуться через стену и наклониться к самой земле. В первый миг показалось, что из снега выступают камни.

Рядом с камнями возвышался сугроб, формой напоминающий человеческое тело. Сердце выпрыгивало из груди. Пришлось опуститься на колени и пошарить рукой по земле. На снегу, прикрытый плащом, лежал Зофиил. Он был мертв уже давно. Три кровавые лужи, занесенные снегом, пятнали землю.

Кровь вытекла из раны под лопаткой. Такую рану мог нанести кинжал, который внезапно вонзили в спину, а затем с силой выдернули. Наверняка Зофиил даже не успел обернуться и увидеть убийцу. Снег прикрывал вторую лужу. Пальцы наткнулись на что-то острое. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Пришлось стиснуть зубы и рывком перевернуть тело на бок.

Волк не собирался выдавать свое злодеяние за банальное убийство ради наживы. Обе руки Зофиила были отсечены между локтем и плечом. Из кровавого мяса торчали белые зазубренные кости. Внезапно что-то выпало на снег из складок плаща. Наригорм нагнулась и подобрала с земли окровавленный нож. Если только Зофиил не ранил им нападавшего, то на лезвии — кровь самого убитого. Вероятно, убийца отсек Зофиилу руки его же собственным ножом. Клинок был достаточно остер, чтобы рассечь мясо, но для того, чтобы перерубить кости, их пришлось ломать.

Епископский наемник все-таки настиг свою жертву. Зофиил наивно полагал, что волк не станет рисковать, оставляя следы на снегу, но он забыл, что снег скрывает не только следы, но и тела. Волк все предусмотрел. Он напал, когда метель только начиналась, и снег скрыл его самого, его следы и его злодеяние.

Снег засыпал тело, а Осмонд и Сигнус стояли внутри загона, не в силах двинуться с места.

— Мы должны поднять тревогу, — дрожащим голосом пробормотал Осмонд.

— Пристава, что ли, вызовем? Еще окажется тот самый, который расследовал убийство Жофре! Два трупа меньше, чем за месяц, — кто поверит, что мы ни при чем? Вряд ли пристав клюнет на байку о епископском волке. Мы ведь даже в глаза не видели этого наемника! К тому же, если решите пригласить пристава в хижину, не забывайте об украденной овце. Если не хотим, чтобы нас повесили, труп нужно зарыть — да поглубже, чтобы никто не нашел!

— Но земля замерзла, камлот, — возразил Осмонд, — нам не выкопать и неглубокой ямы!

— Замерзла, но не в хижине.

Факел в руке Осмонда дрогнул.

— Думаешь, кусок полезет тебе в горло, если мы сядем ужинать на Зофииловой могиле?

— С тех пор как выдалось несколько неурожайных годов подряд, многие, не желая платить церковные подати, хоронят своих близких под порогом.

— Но не изувеченные трупы. — Сигнус мельком бросил взгляд на окровавленное тело и тут же отвел глаза. — Одно дело — испустить дух в собственной постели, другое — умереть, как Зофиил. Его дух не успокоится, пока не отомстит.

Снег по-прежнему валил крупными хлопьями. Мы давно уже не чувствовали ни рук, ни ног.

— Давайте забросаем его камнями, а снег скроет остальное. Потом что-нибудь придумаем.

Легче сказать, чем сделать. Мы провозились битый час, оттаскивая тело к пролому в стене и негнущимися пальцами ворочая валуны. Оказалось, чтобы спрятать труп, нужно не так уж мало камней.

Когда мы вернулись в хижину, Наригорм уже все рассказала Аделе и Родриго, несомненно расписав все в кровавых подробностях. Они вскочили, с тревогой вглядываясь в наши покрасневшие с мороза лица. Осмонд крепко прижал Аделу к себе, хотя нуждался в утешении не меньше жены. Его бил озноб. Чтобы выдержать такое зрелище, нужно обладать крепким желудком.

Родриго сжимал голову руками, словно боялся, что она взорвется.

— Вы оставили его там, где нашли?

— Мы прикрыли тело камнями, но труп обнаружит первый же пастух или погонщик, который решит подправить загон. Даже если тело успеет разложиться, всякий, кто увидит отрубленные руки, сообразит, что его не просто задавило обрушившейся стенкой.

— Но снег скроет следы!

— Снег не может идти вечно. Через несколько недель, а может, и дней погонщики заявятся сюда со своими стадами. Если пойдут слухи, тот человек у камней нас вспомнит. А уж Зофиила — наверняка. Мы можем или сами донести на себя в надежде, что пристав поверит в епископского волка, или спрятать тело. Я — за то, чтобы спрятать.