Кучум аккуратно взял хлеб и, прикрыв от удовольствия глаза, задвигал челюстями.

– Расцеловал бы тебя! – радовался добытому соболю Митька.

Дед Егор крутил в руках крупного соболя-самца, любовался его шелковистым мехом и густотой зимнего подшёрстка.

– Хорош котик. Таких нам бы с десяточек. Плюс рыбка, и хватить должно детишкам на молочишко.

– Возьмём.

– С тобой, таким стрелком, возьмёшь…

– Не знаю даже, как и получилось.

– Плохому танцору всегда что-то мешает, – незлобно ругался Егор. Митька принёс свой рюкзак и развязал.

– Э, нет, – сказал дед. – Эту добычу я сам понесу. Не устану! – Он положил обвёрнутого в чистую тряпицу соболя к себе за пазуху…

* * *

Лов пеляди на озере подходил к завершению. На льду лежало несколько довольно внушительных куч свежемороженой рыбы. Рыбалка получилась удачной, чему очень радовались все члены бригады. Заработок в промхозе обещал быть очень и очень приличным. Дед Егор и Митька радовались вдвойне. Дни, которые они тратили на охоту, уклонившись от лова рыбы, тоже были неплохими. Приличное количество соболиных и беличьих шкурок сушилось в бараке. Оставался последний день.

– Завтра самолёт прилетит из посёлка и всех вывезет, – сказал мужикам дед Егор. – Один день пусть будет выходным. Рыбу нужно в мешки упаковать, сети собрать, в бараке убраться.

– Ну и выходной, – шутили мужики. – А вы с Митькой, конечно, на охоту попроситесь.

– Если отпустите.

– Чёрт с вами, идите, закрывайте сезон. Всё равно убежите.

– Это правда, – улыбался во весь рот Митька…

Последний охотничий день в окрестностях Голубого озера с утра не задался. Всё было как всегда. Дед Егор и Митька шли лесом, а Кучум работал, челноча тайгу, но радостного собачьего лая охотники так и не услышали. Пообедали, сидя на большом поваленном дереве, разложив нехитрую снедь и разведя костёр. Вскипятили в солдатском котелке чаю. Кучум, получив кусок хлеба, сидел на снегу, смотрел на людей и ждал добавки.

– Ты, Кучумка, не подведи нас, – разговаривал с лайкой Митька. – У нас сегодня последний охотничий день. Придём пустые, нас на смех ребята поднимут. Пойми.

Кучум в ответ вилял хвостом, ожидая от Митьки какого-нибудь лакомства.

– Нам соболь нужен или глухаришка. На самый последний случай можно и белочку найти. Согласен?

Егор наблюдал за кобелём и Митькой, улыбался.

– Слушай, Митрий, он тебя давно понял. Найдёт тебе зверя, не сумлевайся. Но ты ему пожрать дай. Соловья ведь баснями не кормят.

– Хорошо. На, Кучум! – И Митька кинул кобелю ещё один кусок хлеба.

Обед закончился. Мужики закурили.

– Егор, я немного стороной пойду. По ручью, там рябчики могут попасться. Повезёт, я их из винтовки пощёлкаю. А то вдвоём от нас шуму много. Да и кобель птиц может вспугнуть. А встретимся у болота, там, где первого глухаря стреляли. Помнишь?

Егор кивнул и с улыбкой посмотрел на Митьку:

– Давай так. Может, повезёт тебе.

Через минуту мужики разошлись. Митька полез ручьём, проклиная свою идею уйти от Егора. Всё вокруг было завалено упавшими деревьями, через которые то и дело приходилось перебираться. Такого бурелома ему видеть давно не приходилось.

«То-то Егор улыбался. Знал, зараза, какие тут завалы!» – думал он, перелезая через очередную поваленную сосну.

Тут его внимание привлекли несколько надломленных молодых ёлочек. «Кто-то еловый молодняк ломал. Кому понадобилось в такой глуши?» – Митька полез посмотреть…

Разбуженный в своей берлоге медведь сразу и не понял, что произошло. Он лежал в углублении под вывороченными корнями дерева, через которое Митька перелез несколько минут назад. Поломанные молодые ёлочки вокруг это и были как раз его медвежьи «закуси», которые он делал, когда готовил себе подстилку, перед тем как залечь в спячку на зиму. Зверь выскочил прямо перед Митькой. Деваться обоим было некуда, столкнулись, как говорится, нос к носу. Медведь встал на дыбы. Винтовка была у Митьки на плече, да и не помогла бы мелкокалиберка в сложившейся ситуации. Перочинный нож и тот далеко в кармане, сразу не достанешь. И Митька принял единственное, по его мнению, правильное решение – схватил руками медведя за уши. Небольшие медвежьи уши едва выдавались из окружающего их медвежьего меха, и как удалось держать их руками, было непонятно. Медведь заревел от боли, злости, перемешанной со страхом, и от человеческой наглости. Заорал и Митька:

– Кучум, Кучум! А-а-а, помогите!

Спасло Митьку, что медведь оказался пестуном. А был бы матёрым, давно заломал человека. Хоть Митька и был здоровым и сильным мужиком, но бороться в завалах с кажущимся неуклюжим медведем было непросто. Митька сдавил уши зверя так, что под ногтями выступила кровь. Все равно медведю удалось подмять человека под себя, и он начал грызть его руку.

«Хана!» – успел подумать Митька, как только медвежьи клыки разорвали рукав телогрейки и впились в мышцы. Медведь рвал руку, а человек, стараясь не ослаблять хватки, давил и давил уши, словно в этом было его спасение.

Первым на выручку подскочил Кучум. Крик Митьки он услышал, когда распутывал глухариные наброды на снегу. Ещё минута – и он, разобравшись, где птица, залился бы радостным лаем, зовя к себе охотников, но глухаря пришлось бросить. Медведей Кучум знал и не боялся. Подбежав, он зарычал и впился медведю в спину. Он так начал его драть, что тот оставил Митькину руку и стал пытаться лапой ухватить собаку.

Грохнул выстрел! Медведь молча повалился на Митьку.

– Вовремя я, однако, – произнёс запыхавшийся дед Егор.

Митька кое-как выбрался из-под медведя. Весь, с ног до головы, он был перепачкан своей и медвежьей кровью. Кучум тем временем рвал зверя.

– Кучумка! – крикнул Митька, бросился к кобелю и, схватив его, принялся целовать.

Кучум постарался вырваться из Митькиных объятий, но куда там!

– Хватит, кобеля задавишь! – Дед Егор остановил товарища. – Отпусти!

Только после этого Кучум был отпущен. Ошалелый от человеческих объятий, он первое время никак не мог прийти в себя. Стоял и вилял хвостом.

– Ты как на медведя-то попал? Вроде хотел рябчиков пострелять, – спросил Егор, перевязывая раненую руку товарища разорванной на ленты рубахой.

– Посмотреть хотел, кто тут ёлки ломал. Полез, а он аккурат тут и лежал, – сказал Митька.

– Ты что, «закусей» медвежьих никогда не видал?

– Никогда. В первый раз увидел, теперь на всю жизнь упомню!

– Рана несильная. Заживёт. Телогрейка хватку ослабила. – Дед Егор посмотрел на медведя. – Да, повезло тебе. Давай шкуру с Потапа снимать.

– Дед, у меня просьба к тебе, – замялся Митька.