не требуя подпитки силой. Винченцо вдохнул. И выдохнул. Согнулся, пропуская привычную уже судорогу, которая частенько случалась с ним прежде после перегрузки.

Отдышался.

— Ты как? — Миара склонилась рядом.

— Ж-живой… пока… ты видишь, куда идти?

— Мне кажется, это очевидно, — ответил почему-то Цаи, указывая куда-то вперед. И Винченцо, задрав голову, убедился, что и вправду очевидно.

Где-то впереди в небеса поднимался столп то ли света, то ли огня. И расползаясь по этим самым небесам, проливался наземь.

— Кажется, не так и страшен этот ваш вирус, — произнесла Миара. А потом добавила. — Вот никогда детей не любила.

— Отчего же? — поинтересовался Цаи, чем заработал мрачный взгляд:

— Ни на минуту без присмотра оставить нельзя…

Глава 37

Миха

Как дожно выглядеть сердце бога?

Говоря по правде, Миха представлял себе буквально. Сердце. Может, большое. Может, все вокруг себя сияющее и источающее благодать. Хотя относительно последней были у него сомнения, все же местные боги как-то слабо с благодатью ассоциировались.

Главное, он не ожидал такого.

Пирамида.

Ступени из грубого камня. Площадка пять на пять метров. И то ли алтарь, то ли саркофаг, над которым парит девушка.

Натуральная.

— Ни хрена себе пятый элемент, — не удержался Миха.

Похожа.

Тоже рыжая. Правда, не голая, затянута в черный комбез, облегающий тело весьма плотно. Лежит ровненько. Носки вытянулись в одну сторону, макушка — в другую. Руки сложены на животе. И сама в отключке. Миха точно не знал, но подозревал, ибо на их появление в ином разе девица должна была бы отреагировать.

— Это и есть сердце бога? — Джер остановился на последней ступени. — Или оно в ней?

— Не знаю, — Ица впервые выглядела растерянной.

— А если в ней, то что тогда? Надо вырезать? — Джер нахмурился. — Это как-то… чересчур. И вообще, я не умею.

— Я умею, — заметил Карраго. — Как, думаю, и юная императрица, ибо вырезание сердец, скажем так, древний и… устоявшийся обычай мешеков.

— Я не приносила жертв богам, — Ица хмурилась и с каждым мгновеньем все больше.

Понятно.

Она ожидала, что поднимется на вершину пирамиды, обнаружит здесь какую-нибудь овеществленную… фиговину? Меч там, пусть и без камня. Кубок. Или иное что, но понятное, что можно взять в руки и поднять над головой на радость всему человечеству.

А тут постороняя девица над алтарем парит.

— Не думаю, что стоит кого-то резать, — Миха чуть подвинул Джера. Наемники благоразумно держались позади. — В конечном итоге, она сама может быть этим… самым… сердцем бога.

— Человек?

— Мы видим её как человека, — Миха приблизился, насколько возможно. По камню пролегла белая полоса, своеобразною границей, предупреждением, которому он предпочел внять. Пока. — Но следует помнить, что мы находимся внутри пространства, существующего по собственным законам. И эта девушка — лишь отражение некоего предмета реального мира, который влияет на мир цифровой.

Все задумались.

— И… что делать? — спросил Джер.

— Ица, ты говорила, что слышишь его? Сердце.

Кивок.

— Что именно ты слышишь?

Задумчивость.

— Оно… зовет. Просит помочь.

— Оно нуждается в помощи?

— Да.

— Хорошо, попробуй сосредоточиться.

Ица закрыла глаза.

— Спроси, как именно надо помочь. Что сделать?

— И надо ли делать, — Карраго опустился на ступеньки.

— Надо! Зачем мы тогда тут⁈ — Джеру подобный подход был явно удивителен.

— Вот и я думаю, зачем мы тогда тут… я бы и там себя неплохо чувствовал. Что до вопроса, молодой человек, то жизненный опыт подсказывает мне, что не всегда стоит пробуждать древние и… сомнительного свойства артефакты. Во всяком случае до того момента, пока не поймешь, как ими управлять.

Ица сосредоточенно жмурилась и шевелила губами, словно вела разговор с кем-то невидимым.

Образ?

Скорее всего. И надо мыслить шире. А с воображением у Михи всегда было туговато. Но если принять за аксиому, что нынешнее пространство искусствено, то…

— Разбудить, — Ица приоткрыла один глаз. — Надо… разбудить. Она должна была проснуться раньше. Давно. Но не проснулась.

— Как её зовут?

— Система.

Чудесно. То есть эта юная рыжая красавица и есть искусственный разум, созданный Древними, и управлявший их миром? И надо полагать, приведший данный мир к погибели?

— Погоди, — Миха положил руку на плечо, не позволив Ице переступить белую черту. — Не спеши.

— Почему⁈

— Потому что кто-то её здесь запер. Потому что, мы не знаем, кто и почему… потому что она может оказаться вовсе не дружелюбной милашкой, а… не знаю, монстром. И первым делом уничтожит именно нас. Тебя вот. Джера. Меня…

— Голос разума, — произнес Карраго, поднимаясь.

— Она… не будет! Она защищает людей!

— Допустим. Но это ты знаешь лишь с её слов. Люди могут соврать. А система…

Которая выглядит, как человек?

— Нет, — Ица мотнула головой и зажала уши ладонями. — Ей надо помочь! Надо… она говорит, что состояние… что еще немного и её не станет! И что если мы… нас тоже тогда не станет! Граница нарушена. Вирус… она написала его. Она может и уничтожить.

— Система? Создала вирус, который пожирает её же?

— Нет… и да! Я не понимаю!

— Спокойно, — Миха обнял девочку, которую мелко потряхивало. — Послушай, ты можешь сделать так, чтобы я с ней поговорил?

Так себе идея.

Да…

— Нет, — Ица сдавила голову. — Она зовет… мы… нарушили границу… вирус… распространяется! И там… там они на границе!

— Кто?

— Другие… снова… они… надо помочь!

Из носа Ицы поползла нить крови. И Миха успел подхватить её, покачнувшуюся, начавшую падать. Подхватить и уложить на камни.

— Она… просит… прощения… выход… разумный выход… выбор…

Глаза закатились.

— Нет! — Джер вскочил на ноги и раньше, чем Миха успел заступить дорогу, оказался возле парящего тела, чтобы одним рывком сдернуть его на землю. И главное, тело поддалось и упало.

Кувыркнулось и растянулось на камнях, рядом с Ицей.

А Джер, наклонившись над ним, вцепился в горло и отвесил пощечину.

— Ай! — сказала девушка, открывая глаза, что характерно, тоже ярко рыжего цвета. Радужка — что шкурка мандариновая. — Физическое воздействие на разумные объекты недопустимо!

— Чего?

— Детей бить нельзя, — перевел Миха. — Она так считает.

— Зря, — Карраго медленно поднялся. — Порка