Вестибюль был пуст, не считая нескольких медиков и представителей персонала станции. Мы попрощались с пассажирами, чьи имена сверили со списком, и передали их в руки медиков. Никто ни на что не жаловался, поэтому им задали несколько вопросов и дали какие-то бумаги на подпись. Затем одна из служащих показала в сторону терминала.

– Челнок ждет, – сказала она.

Я никогда еще не видела станцию такой пустынной.

– Ее специально освободили от людей, – кивнул Алекс. – Никому не хочется видеть тут целую армию репортеров и родственников.

Я взглянула на служащую.

– Нам нужно снова лететь? – спросила я. – К «Капелле»?

– Нет, справимся и так, – ответила она. – Спасибо за помощь.

Алекс спросил человека со списком, нет ли сведений о прибытии Габриэля Бенедикта.

– Не знаю, – покачал тот головой. – В терминале вам наверняка скажут.

Но в терминале тоже никто ничего не знал. Мы поднялись на борт челнока, где было несколько пассажиров с «Бангора». Я села рядом с Хуанитой, и она рассказала мне, что ее должен ждать старый друг.

– Это же здорово, что старый друг ждал вас все это время.

– Наверное, – кивнула она. – Когда я видела его в последний раз, он, конечно, не мог считаться старым другом.

Через сорок пять минут нам сообщили информацию о стыковочных рейсах. Затем мы сели в Маркала-Сити. Все попрощались друг с другом, вставая со своих мест, и поблагодарили нас. Снаружи уже ждала толпа репортеров: двое из них, похоже, знали семью с детьми. К Хуаните подошел мужчина, и они бросились друг другу в объятия. Он выглядел для нее чересчур старым, и я наконец поняла смысл сказанного ею.

Мы с Алексом прилетели в Андиквар вскоре после захода солнца и взяли такси.

– Завтра первым делом свяжусь с Марисой, – сказал он.

– Я все подготовлю, – кивнула я.

– Спешить некуда, – ответил Алекс. – Отложим до утра.

Над западной частью города сгущалась темнота. Мы пересекли Мелони и вскоре свернули к загородному дому.

– Я выйду здесь, – сказал Алекс автопилоту. – Доставь Чейз к дому номер четыреста пятьдесят один по Хайбер-лейн.

– Да, сэр, – ответил искин.

– Но меня надо будет подождать несколько минут, – добавила я. – Хорошо?

– Поставлю таймер.

– Зачем? – спросил Алекс. – Что-то забыла?

Загородный дом некогда был постоялым двором для охотников и путешественников, однако лес вокруг него мало-помалу сменился чистенькими домами и тщательно ухоженными лужайками.

– Смотри. – Я показала на дом.

В кабинете Гейба горел свет.

Опустившись на посадочную площадку, мы увидели Гейба: он махал нам рукой, стоя на крыльце. Алекс отстегнул ремни и начал открывать дверцу, когда мы были еще в нескольких метрах над землей.

– Преждевременно, – строго произнес искин. – Будет выписан штраф.

– Не важно, – бросил Алекс.

Мы коснулись земли, и он выбрался наружу. Улыбаясь во весь рот, Гейб сошел с крыльца и поспешил к нам по дорожке, усыпанной крупной галькой. Двое мужчин остановились и несколько мгновений смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, а затем, не говоря ни слова, крепко обнялись.

– Гейб, – сказал Алекс, – я не ожидал снова тебя увидеть.

– А я даже не заметил, что долго отсутствовал.

Оба рассмеялись.

– Мы думали, тебя уже нет в живых.

– Об этом я слышал, Алекс. Когда нам рассказали о случившемся, я сперва не поверил. Рад, что ты не поменял замки.

Алекс кивнул, и Гейб взглянул в мою сторону:

– А ты не меняешься, Чейз. Прекрасна, как всегда.

Я подошла к нему и обняла:

– Добро пожаловать домой, босс.

Искин сообщил нам размер штрафа. Алекс заплатил и попрощался, и оно скрылось в мягком свете луны.

– Здорово, что ты вернулся, – сказал Алекс.

– Как такое могло случиться?

– Физики наверняка знают. Это связано с пространственной аномалией и двигателем Армстронга.

– Ну, я рад, что все хорошо закончилось. – Он отпустил меня. Мы постояли, глядя друг на друга и качая головой. Наконец мы направились в сторону дома. – Странно, – продолжал он. – Такое ощущение, будто я никуда не улетал, просто собрал позавчера чемоданы. Но дом точно изменился. Кабинеты отремонтированы, в ванных комнатах все по-другому, заднее крыльцо перестроено. – Он взглянул на камни под ногами. – Даже дорожка не та. Все другое. Насколько понимаю, здесь офис твоей компании – корпорации «Рэйнбоу»?

– Да, Гейб.

– Что ж, поздравляю. Надеюсь, дела идут хорошо?

– Неплохо, – неопределенно ответил Алекс, явно не ожидавший одобрения со стороны дяди.

Гейб заметил его реакцию и рассмеялся:

– Вижу, ему хватило ума нанять тебя, Чейз.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Фотография твоей мамы все так же стоит у тебя на столе. – Он взял мои сумки, и мы вошли внутрь. – Хороший ход, Алекс.

– Чейз неплохо справляется, – улыбнулся Алекс. – Порой довольно неприветлива, но бухгалтер из нее отличный.

Оставив багаж у входной двери, мы миновали обновленный кабинет Гейба, находившийся напротив комнаты для переговоров, и вошли в рабочий кабинет в задней части здания. Вдоль покрытых темными панелями стен тянулись ряды полок, уставленных книгами в твердых переплетах. Это была моя любимая комната. На стенах, как и прежде, висели в рамках фотографии Гейба: заброшенный храм с уродливым идолом посреди леса, разбитая колонна в песках пустыни, группа археологов на фоне пирамиды под двумя лунами. Рядом с дверью висела репродукция картины Макросса, изображавшей «Корсариус», корабль Кристофера Сима. Можно было видеть также коллег Гейба и четырехлетнего Алекса.

Гейб достал бутылку сараглийского вина и наполнил три бокала. Мы провозгласили первый тост за себя, второй – за Роберта Дайка, третий – за Джо-Энн и Ника. Потом мы разлили бутылку до конца, и Алекс снова поднял бокал:

– За тебя, Гейб. За все хорошие годы.

– Спасибо, – ответил его дядя. – Не могу представить их без тебя, Алекс. – Он допил бокал. – Хотелось бы, чтобы ты ввел меня в курс дела. Кстати, рад, что ты не избавился от дома.

Алекс удивленно взглянул на него: