– Не переживайте, доктор. Я – жил. На острие атаки, – тут он скупо улыбнулся, – защищая тех, кого должен был защитить. Не так плохо, если подумать. Всё хорошо, доктор.

   Он снова меня утешал! Невыносимо.

   Ушёл. Он был последним в очереди, на сегодня приём окончен. И я заметалась по кабинету, тоске и бессильной ярости. Как же это несправедливо, несправедливо, несправедливо! Сорок восемь лет, это же ни о чём! Не жизнь, а оборванная фраза. За что? В то время, как другие, половинки ногтя комадара Жарова не стоившие, будут жить и радоваться жизни…

   Большое панорамное стекло, за которым вымерзал в светлый весенний вечер город, внезапно покрылось сетью зловещих трещин и лопнуло. С печальным звоном хлынули вниз сверкающие осколки. А в кабинет ворвался ледяной ветер.

   – Что, Ламберт, слетела с нарезки? – осведомился доктор Девлятов, узнав о случившемся.

   Я виновато промолчала. Надо держать себя в руках. Мы оперируем громадными силами, на станции Кларенс я лично убедилась, насколько громадными; надо держать контроль и не позволять себе глупостей. Такие глупости легко оборачиваются большой бедой. Хорошо, что стекло никого не поранило, потому что эта часть здания выходит на безлюдный парк рекреационной зоны. Но ведь могло быть и наоборот.

   – А дальше будет только хуже, – сказал Сергей Семёнович. – С чего хоть? Что случилось?

   – Ничего, – буркнула я, объяснять не хотелось.

   – Ну– ка, посмотри мне в глаза, – потребовал он. – Ламберт!

   – Не буду, – окрысилась я, опуская голову и разглядывая носки собственной обуви. – У вас второй ранг… не буду!

   – Смотри, – сказал доктор Девлятов неодобрительно. – Что– то мне кажется, что ты у нас не задержишься. С таким– то настроем.

   Я промолчала. Я что– то чувствовала… как и он. Что– то. Мне тоже казалось, что летом меня здесь уже не будет. Пугающая перспектива. Я даже не представляла себе, куда я могу отсюда деться. И что случится такого, что я уйду из госпиталя и вообще с Терры. Не ольров же снова принесёт? Это было бы уже слишком.

    После окончания смены я зашла в рекреационную зону, посидеть немного за чашкой кофе. Кофе полагался тот самый, по значку психокинетической паранормы. Гадость. Выпить одним глотком, не морщась. После чего взять себе нормальный кофе и уже с ним почувствовать себя живой.

   – Энн!

   Я подскочила, оборачиваясь на не возможный здесь знакомый голос. Конечно, пролила и обожглась! Но я не ошиблась, это была Ане Ламель, моя подруга со станции Кларенс.

   – А я думаю, ты или не ты, – радостно сообщила она, усаживаясь напротив. – Ты позволишь?.. – я закивала. – И решила, что ты. Вот.

   – Ты откуда здесь? – спросила я.

   – В отпуске, – беспечно отозвалась она. – А ты? А Нора как? Соскучилась я по твоему угольку, веришь? Славная девчонка.

   – Нохораи в яслях, – объяснила я. – Сейчас поеду за ней… А я здесь работаю. Нет, ну а ты – как? Ты же собиралась в Номон устраиваться?

   – И устроилась. Год уже прошёл, Энн.

   – Да… год…

   Прошёл уже год после того, как мы расстались. Время, надо же. Ане мало изменилась, всё та же жизнерадостная, улыбчивая девушка. Разве что увереннее стала. Ну, работает в Номоне. Номон – это серьёзно…

   – Что– то ты скучная какая– то, Энн, – насторожилась Ане.

   Я качнула головой: ерунда. И вдруг заметила у неё значок третьего телепатического ранга на воротничке. Она отследила мой взгляд, сказала:

   – Поставила себе имплант, пришлось. Сама понимаешь, нейрохирургу без телепатии никак.

   Я кивнула. Это верно, никак. И целителю тоже. Это я на себе очень остро ощущала сейчас.

   – Давай завтра встретимся? – предложила я. – Завтра выходной у меня. Хочешь, ко мне приезжай, сейчас скину адрес…– я потянулась за плиссом планшета. – А то сегодня я немного что– то… и девочку забирать скоро… Как же ты сюда приехала? Почему именно сюда?

   – Давно хотела Старую Терру посмотреть, – беспечно отвечала она. – Легендарная колыбель Человечества всё– таки.

   – В госпитале самое то смотреть туристические красоты, – сказала я, включив соображение. – Что случилось, Ане? Почему ты в больнице? Не для обмена же опытом, раз ты в отпуске!

   Она поставила локти на столик, сцепила пальцы и положила на них подбородок. Сказала:

   – Крепко на стуле сидишь?

   – Ну? – поторопила я её.

   – Я выхожу замуж.

   – Да ты что! Поздравляю! И кто попался? Кто– то из местных?

   – Да почти, – сказала она, улыбаясь. – И я тебя приглашаю. Придёшь, Энн? И Норку с собой захвати обязательно!

   Я улыбнулась в ответ. Ане всегда говорила, что хочет семью и детей, что ж, она получила то, что хотела. Но только я собралась произнести восторженную речь с поздравлениями, как увидела её жениха…

   Он подошёл, пожелал доброго вечера. Ане назвала моё имя: «это моя подруга со станции Кларенс, я рассказывала, Игорёша, помнишь…» Я сидела как на раскалённом металле. Игорь Жаров. Жених Ане Ламель. Игорь Жаров… Он смотрел на меня предупреждающе. С какой– то почти детской беспомощностью во взгляде. «Не говорите моей невесте, доктор. Я расскажу ей сам…» Я чуть кивнула на его взгляд. Я не расскажу. Не расскажу. Но что делать, если она сама спросит? Что? Я упредила вопрос:

   – Ане, слушай… У тебя ведь открытая лицензия, не так ли?

   – Да, – сказала она чуть удивлённо. – А что?

   Открытая лицензия – это хорошо. Открытая лицензия, в отличие от специальной, позволяет своему владельцу вести профессиональную деятельность не только в выдавшем эту самую лицензию учреждении. Стандартная практика.

   – Понимаешь… извини, что прошу… Но ты не могла бы проконсультировать одну нашу девочку? Неординарный случай.

   Она, прежде чем ответить, посмотрела на своего мужчину. Взгляд, полный обожания. Взгляд влюблённой до потери пульса женщины. Мне захотелось заорать, еле сдержалась. Хороша была бы, если б заорала… Не моё дело, не моя жизнь, не мой выбор. Три– четыре года! Может быть, пять…

   – Расскажи, – попросила Ане.

   – Девочка яснополянская, – объяснила я. – В анамнезе – два травматических обрыва связи с инфосферой…

   Ане покачала головой:

   – Однако. На каком она ранге была?

   – Второй, – сказала я. – Высшие ступени второго… В коме сейчас. После двух паранормальных коррекций.

   – Энн…– она коснулась моей руки пальцами.

   – Да знаю я!– вспылила я. – Все наши отказались! А я не могу так, я знаю, я чувствую, что можно спасти! Если бы я ещё понимала как…

   – Хорошо, Энн, – сказала она. – Хорошо, я посмотрю. Завтра у тебя выходной, послезавтра я не могу… Сегодня сможешь? Игорь, не возражаешь?