— Все готовы? — спросил командир.

— Так точно, — запинаясь, сказал старший второй пары, на ходу дожевывая пирожок. Свое прозвище — Хомяк — Алексей Руденко получил не зря, но летчиком он был весьма неплохим.

— Тогда — по машинам!

Боевая задача была поставлена еще с вечера: завоевать господство в воздухе над станицей Крымская и не дать прорваться немецким пикировщикам к нашим войскам, ведущим бои с гитлеровцами, окопавшимися на этом крупном оборонительном узле «Голубой линии» и на прилегающих к станице с запада высотах.

Летчики привычно заняли свои места в кабинах истребителей, подтягивали ремни привязных ремней, щелкали тумблерами и переключателями, настраивали и проверяли рации.

Александр Волин выставил кулак из кабины: запуск!

— Запуск!

Техники провернули воздушные винты своих истребителей.

— От винта!

— Есть от винта!

— Контакт!

— Есть контакт!

Некоторое время летчики газовали, «гоняя» моторы на различных оборотах. Потом четверка Як-9 порулила на старт. Притормозив, Александр Волин еще раз осмотрелся в кабине, окинул взглядом циферблаты приборов. Выпустил закрылки в позицию взлета. И задвинул фонарь кабины. Солдат-стартер выполнил отмашку флажком.

Выруливали и взлетали в режиме полного радиомолчания, чтобы не выдать себя раньше времени переговорами.

Волин двинул рычаг сектора газа и отпустил гашетку колесных тормозов. Травяное поле аэродрома понеслось навстречу летчику, Як-9 потряхивало на неровностях почвы, но вот тряска прекратилась — легкокрылый Як-9 лег плоскостями на уплотнившийся скоростью воздух. Самолет уже летел.

— Я — «Леопард», взлет произвел!

Александр Волин передвинул кран выпуска шасси в положение «убрано». На щитке три зеленых лампочки погасли и включились три красных сигнала. Летчик передвинул рычаг уборки закрылков и двинул вперед сектор газа, прибавляя обороты двигателю идущего в наборе высоты истребителя.

Именно в этот момент в нарушение приказа наземный пост прервал радиомолчание:

— «Леопард», прием, к нашему аэродрому приближается группа «фоккеров!»

— Я — «Леопард», вас понял! Звено, продолжаем взлет, прием! — Летчик заставил свой голос звучать спокойно и даже отстраненно. — Вверх не лезьте, берегите скорость.

Волина прошиб холодный пот: хуже нет для летчика, чем быть атакованным на взлете, когда самолет не набрал еще ни скорости, ни высоты для свободного маневра.

Александр до предела увеличил обороты двигателя, рычагом шага винта установив максимально выгодный на такой высоте угол атаки лопастей. Мотор послушно взревел, стрелка указателя скорости пошла вправо: 320… 350… 400…

— Я — «Второй», взлет произвел, — доложил новый ведомый Александра Волина, Игорь Березкин.

— Я — «Третий», взлет произвел…

— Осторожно, «фоккеры» сзади, прием!

Александр Волин боевым разворотом вышел навстречу «Фокке-Вульфам»-«охотникам». Но было уже поздно.

— Руденко, прекратить взлет! Немедленно прекратить взлет!!!

— Я смогу!.. Нет!!! А-а-а!!! — резанул по ушам летчиков вопль заживо сгорающего в кабине истребителя пилота.

Первая пара FW-190A4 в пологом пикировании открыла огонь по взлетающим «якам». Их залп был страшен: сверкающие трассы ударили по фюзеляжу, кабине, крыльям. Очереди 20-миллиметровых снарядов и крупнокалиберных пуль методично разрывали истребитель, превращая его в пылающий ком дюраля, перкаля и дерева. Пробоины вмиг изрешетили плоскости и фюзеляж Як-9, разнесли в щепу хвостовое оперение, перемололи адскими жерновами кабину вместе с летчиком. Горящие обломки усеяли летное поле.

Такая же участь постигла и ведомого второй пары Сергея Бильченко. Он даже не успел взлететь. Огненные трассы мелькнули в воздухе, фонтаны разрывов встали по обе стороны поднимающего в небо на максимальных оборотах мотора истребителя. Вот цепочка разрывов наискось пересекла взлетную полосу. Взлетающий Як-9 развернуло поперек движению, он кувыркнулся, ударил лопастями винта землю и взорвался.

* * *

Гитлеровские летчики действовали в небе Кубани расчетливо, дерзко и без так разрекламированного Герингом и Геббельсом «рыцарства» — подло. Очередным их тактическим приемом стала воздушная блокада советских аэродромов.

Группа «Мессершмиттов» или «Фокке-Вульфов» на бреющем пересекала линию фронта, а потом внезапно появлялась над нашим аэродромом. Причем гитлеровские «воздушные охотники» старались подгадать момент, когда взлетали наши самолеты.

Так случилось и на этот раз.

Ни о каком там «рыцарстве» или благородстве гитлеровских пилотов и речи быть не могло: стервятники — они стервятники и есть. Пилоты Люфтваффе расстреливали наших летчиков, покидающих подбитые самолеты на парашютах. «Эксперты» охотились в первую очередь за подбитыми, одиночными, отставшими от групп самолетами, предпочитая честному бою подлый удар в спину. Им важно было не выполнить боевую задачу, а насбивать побольше для получения Рыцарского креста. Хваленые асы расстреливали с бреющего полета не только колонны войск, но и беженцев, гонялись даже за отдельными людьми, не гнушались атаками на палатки госпиталей, обозначенные хорошо видимыми с воздуха красными крестами на белом фоне.

Но зато если уж хваленых немецких «экспертов» брали в оборот такие опытные воздушные бойцы, как Покрышкин, Фадеев, Труд, Крюков, Искрин, братья Глинки, то они всеми силами старались уклониться от боя. Немецкие летчики-истребители бросали охраняемых бомбардировщиков или разведчиков и старались пикированием оторваться от краснозвездных и красноносых «Аэрокобр», «яков», «лавочкиных».

А все потому, что, по большому-то счету, победы «экспертов» Люфтваффе были дутыми и лопались, как мыльный пузырь, который прошивали очереди скорострельных ШВАКов, УБСов и ШКАСов. Да, были у гитлеровцев такие великолепные асы, как Адольф Галланд, Вальтер Новотны, Герхард Бакгорн и другие. Но их на самом-то деле было не намного больше, чем таких «Сталинских соколов», как все те же Александр Покрышкин, Иван Кожедуб, Николай Гулаев, Александр Колдунов, Дмитрий и Борис Глинки.

Просто гитлеровские пилоты действовали самоуверенно и нагло, стремясь подавить психологически своих жертв. Отсюда и всякие там устрашающие картинки: черти, пиковые тузы и драконы на фюзеляжах немецких «Jagdfliegers».

Но когда морок об их непобедимости развеивается вместе с дымом горящих «мессеров» и «Фокке-Вульфов», становится ясно, что и их можно бить, как говорится, в хвост и в гриву!

И тогда проходит страх, появляется решимость всыпать фашистской гадине по полной!

* * *

Александр Волин не растерялся, даже увидев страшную картину гибели свих боевых товарищей. В нем проснулись снова та самая решимость и бойцовская, холодная и расчетливая ярость.