все время думаю о нас, и если раньше я пыталась придумать как разрушить этот наш треугольник, то сейчас стараюсь представить себе, как я буду в нем жить. И еще я поняла, что все эти размышления бесполезны, раз так случилось, то надо жить, а там как получится, правда? Степан нежно поцеловал ее в губы. Вечером пришел врач, осмотрев Галю сказал:

— Ну что ж, кризис миновал, температура не очень высокая, так что дело пошло на поправку, но, чтобы не было никаких осложнений, требуется неукоснительно соблюдать постельный режим и здоровое питание. А тебе, будущий папаша, — врач повернулся к Степану, — нужен крепкий сон эдак часов десять подряд, а то, глядишь, если так пойдет, через пару дней займешь это место, — кивком головы врач указал на Галину кровать.

Вернулась с работы Наталья. Быстро разогрела обед и пока Степан ел, покормила Галю и только после этого сама села за стол. После обеда Степан лег в кровать и мгновенно уснул. Наталья убрала со стола, помыла посуду и зашла в комнату Гали проведать. Галя сидела на кровати, положив голову на колени глаза невидяще смотрели в окно.

— Доченька, не рано ли ты встала?

— Да нет, мам, я себя хорошо чувствую. Посиди со мной, а лучше давай полежим.

— Давай полежим, а то я сегодня устала, весь день на ногах.

Галя подвинулась, Наталья легла рядом.

— Как ты? Выглядишь лучше. Я на поселке встретила Анатолия Моисеевича, он сказал, что кризис прошел и ты идешь на поправку. А еще он сказал, что тебе нужен постельный режим и питание, а ты почти ничего не ешь, а есть тебе надо за двоих.

— Да, мама, мне уже лучше, а есть я не хочу, меня и так мутит.

— Кстати, как твоя беременность?

— В принципе ничего, только тошнит временами.

— Ну это нормально. Вот выздоровеешь, пойдем вместе в больницу, наверное, пора становиться на учет.

— Мам, они же там обязательно спросят, кто отец, что ты ответишь?

— Я думаю, на этот вопрос отвечать необязательно.

— Может сейчас и не обязательно, а когда ребенок родится, тогда как?

— Ну тогда запишу как есть, Степан.

— Я тоже запишу Степу. Получается, что дочь и мать рожают почти одновременно и оказывается у их детей один отец, вот я и думаю, как люди к этому отнесутся?

Наталья улыбнулась, прижала дочь к себе и, поцеловав в голову, сказала:

— Это вообще никакого значения не имеет. Разве это главное? Поговорят и забудут, а у нас будут расти детки и главное их вырастить здоровыми и крепкими, как их отец. А ты кого хочешь, мальчика или девочку?

— Хочу девочку, а родится мальчик, тоже хорошо. А ты?

— Ну, девочка у меня уже есть, и очень хорошая девочка, теперь хочу мальчика, а если пойдет в папу, то и мальчик будет очень хороший.

— Мама, я постоянно думаю о нас. Вот выздоровею и, наверное, на Шанхай не вернусь, я поняла, что без вас я жить не могу и не хочу, к тому же я беременна. Буду жить здесь, с вами.

— Молодец, девочка, это правильное решение. Как ты меня обрадовала, просто камень с души свалился. Но ты, похоже, не все сказала, что хотела?

— Да, мне не дает покоя вопрос, как мы будем спать, втроем на одной кровати, или мы с тобой на своих кроватях, а Степа будет спать с нами по очереди? Я не понимаю, как это будет. Нам что, график какой-то надо придумать, или с кем спать каждый раз будет решать он сам?

— Я тоже об этом думала и поняла, что никакая это непроблема. Мы и до этого редко ночевали все вместе под одной крышей, шахта не позволяет. И еще я предпочитаю спать одна, а когда появятся малыши, то какое-то время нам с тобой будет не до сна. Я вообще думаю, что после рождения детишек придется нам с тобой и с ними перебираться в одну комнату, а по ночам вставать, кормить, пеленать, успокаивать, да мало ли что, а Степе будет спать в другой, ему надо хорошо высыпаться, чтобы на работе ничего не случилось от недосыпа. Ну а дальше видно будет, как-нибудь устроится и я верю, все будет хорошо, главное, нам держаться друг друга — жить в мире и согласии, детишек растить, любить и оберегать друг друга, а остальное само образуется. Ты еще очень молодая, может, чего-то не понимаешь, но должна знать и всегда помнить, что нет никакой нашей вины в том, что с нами произошло, нам всем нужно принять жизнь такой, как она есть и жить в свое удовольствие.

— Мама, а ты сильно любишь Степу.

Наталья глубоко вздохнула.

— Очень! Нет минуты, чтобы я не вспоминала о нем. Он для меня все. Я сейчас понимаю, что до него я не знала, что такое любовь, жила себе и жила, вышла замуж за хорошего человека и жила с ним без особых ссор, но и без особой радости, и если бы ты не родилась, я вообще не понимаю, чтобы это была за жизнь, но это я сейчас так думаю, а тогда вроде бы все нормально, жили хорошо, а любовь — это в кино и в книжках, только со Степой я поняла, чего я была лишена сейчас все по-другому, я его полюбила, люблю и не представляю жизни без него. Я не могу нарадоваться рядом со мной рядом два самых дорогих человека, а еще я жду от любимого мужчины ребенка и в этом все мое счастье.

Наталья тыльной стороной ладони смахнула набежавшие слезы и улыбнулась.

— Мамочка, я очень рада за тебя. Смотри, как на улице темно, не пора ли будить Степу.

— Нет, я на кухне будильник завела, так, что не проспит, а вот приготовить ему тормозок и что-нибудь перекусить перед работой — в самый раз.

— Мама, а можно я с тобой пойду на кухню?

— Ну, во-первых, ты еще слаба и у тебя постельный режим, а во-вторых, если Степа увидит, то он меня убьет. Ты что смерти моей хочешь?