Он пил водку и тупо смотрел в телевизор. Ни один преступник не мог уйти от преследования опытного чекиста, а собственная жена гоняла его по российским дорогам, как мальчишку.

Зазвонил телефон, и он снял трубку.

– Владимир Сергеевич, вас подполковник Ефимов беспокоит, если помните.

– К сожалению, помню.

– И я сожалею. Ничего утешительного сказать вам не могу. Вашу жену нашли.

– Где она? – встрепенулся Медведев.

– Спокойно. Вас к ней не допустят. Она в тюремной больнице Московской области.

– Кто? – закричая Медведев.

– Попытка самоубийства. Последний патрон из своего браунинга Татьяна Михална решила пустить себе в висок. Ее спасли очки. Пуля угодила в дужку, изменила траекторию и вышла через правый глаз. Поуродовалась здорово, но жизнь вне опасности. Вам стоит подумать об адвокате. Пистолет-то все же был в ее руках. Следствие не поверит в то, что ваша жена время от времени одалживала его убийце. И если она чиста перед законом, то зачем ей стреляться? Однако последний выстрел остался за ней…

Медведев бросил трубку. Он не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны, Таня жива и находилась в безопасности. С другой стороны, он не видел возможности вытащить ее из тюрьмы. Довели девку, сволочи! Медведев взялся за бутылку, словно в ней были ответы на сложные вопросы.

* * *

Санитар отбросил простыню, и перед глазами присутствующих возникло бледное лицо девушки с черной дырой во лбу.

– Да, это она, – холодно сказала Наташа, – Зарецкая Юлия Дмитриевна, двадцати пяти лет. Офицер милиции записал показания в протокол. Врач сделал пометку в карте.

– Теперь подойдите к этому столу, – предложил врач.

Кошман и Наташа в сопровождении комиссии перешли от одного стола к другому.

Когда капитан отбросил простыню с другого трупа, Наташа немного поморщилась, но этого никто не заметил. Доктор Кошман сохранил ледяное спокойствие.

– Вы знаете этого человека? – спросил следователь.

– Конечно, – уверенно заявила женщина, – это Андрей Борисович Зарецкий, тридцати двух лет.

У Кошмана дернулось веко левого глаза, но и этого никто не заметил.

– Подпишите протокол опознания.

Милиционер протянул листок с папкой, и Наташа поставила свою подпись.

Следом то же самое сделал ее спутник.

Делегация покинула зал, где стыли мертвецы, и прошла в кабинет патологоанатома.

– Мы ничего не знаем о происшествии, доктор, – спокойно начала Наташа. – Для нас это настоящий удар. Отец мальчика слег с инфарктом.

Врач вел себя без особых церемоний. Он привык к подобным процедурам и не делал кислую мину на холеном лице.

– Ну, смерть вашего мальчика скорее закономерна, чем случайна. Он был ВИЧ-инфицирован и умер от спида. Неизбежная и закономерная смерть. Что касается девушки, то она погибла от проникающего пулевого ранения в голову.

– Кто это сделал? – спросил Кошман.

– Этот вопрос лучше задать следователю. Но, насколько я знаю, подозревается какая-то женщина. Ее арестовали в поезде и нашли орудие убийства.

Она попыталась покончить с собой, но неудачно. Лежит в больнице при подмосковном изоляторе. Большего я не знаю.

– Значит, жена Андрея тоже была заражена?

У Наташи перехватило дыхание. Она чувствовала, как изменилось ее лицо, и старалась стоять так, чтобы Кошман не мог этого заметить. Этот осел ничего не знал о ее связи с Андреем. Все кончено! Борис Зарецкий умер вовремя, так ничего и не узнав. Но приговор им вынесли всем. Куда ведет цепь распутства и глупости?

Маленький вонючий ублюдок сделал подарок своей любовнице, Юля переадресовала его Андрею, Андрей – ей, она наградила заразой Кошмана и Бориса. Кто следующий?

Какая вопиющая несправедливость! И за что? Стоишь здесь здоровая, красивая, умная, сильная – перед тобой открылись горизонты прекрасной жизни, славы, счастья, богатства. А теперь ты должна осознать, что все твои мечты и стремления превращаются в пустоту. Сколько тебе жить? Год, два, три? Долго считать не придется. Ничтожные капли в море жизни. Конец придет быстро и незаметно. Глупая, бездарная жизнь – и такая же смерть. Кошман взял Наташу под руку.

– Нам пора возвращаться, дорогая. У нас очень много дел в Москве. Дом оставлен без присмотра, меня это беспокоит.

– А меня уже нет! – грубо ответила Наташа и направилась к выходу.

Машина замедлила ход. Андрей указал на припаркованный к обочине «опель».

– Вот машина Кошмана, значит, и городской морг здесь.

Ван Ли остановился в трех метрах от «опеля» и выключил двигатель.

– Оставайся здесь, а я пойду на разведку. Андрей направился к небольшому двухэтажному зданию.

Ван Ли дождался, пока хозяин скроется из виду, и открыл дверцу. Тихий, безлюдный переулок дремал в осенней оттепели, но солнце уже не грело и птицы покинули холодные края. Ван Ли достал из кармана нож, нажал кнопку, и из рукоятки выскочило острое длинное лезвие. Он подошел к «опелю», встал на колени, склонился над задним бампером и вонзил лезвие в бензобак. Тут же на асфальт полилась струйка горючего. Ван Ли вернулся к машине.

Андрей наткнулся на Наташу в приемной, ее сопровождал Игорь Львович.

– Надеюсь, я не разочаровал вас тем, что еще жив?

Наташа смотрела на него с нескрываемой ненавистью. Она готова была выцарапать глаза любовнику, но присутствие Кошмана не позволяло ей показывать свои чувства. Она еще надеялась на случай. А вдруг пронесло? Нет, так просто такие женщины не сдаются.

Кошман выглядел более приветливо.

– Сожалею, Андрей. Пришло известие о твоей гибели, и мы примчались сюда, чтобы убедиться в ошибке.

– Конечно, ошибки нам свойственны.

– Но как ты здесь очутился? – неожиданно спросила Наташа. До нее не сразу дошло, как мог Андрей оказаться в этой дыре.

– Пути Господни неисповедимы, дорогая Наталья Павловна. Я хотел взглянуть на свое тело. Но раз вы уже опознали меня, то в этом отпала необходимость.

Наступил исторический момент. Сарафанов умер и похоронен, Андрей Зарецкий лежит в морге. Кто же остался в живых?

– Я вижу в тебе большие перемены, Андрей, – заметил Кошман, и серые глаза его прищурились.

– Ну что вы! Вы просто очень давно меня не видели.

– Так ли давно?

– Давайте вспомним. Последняя наша беседа проходила в милой обстановке за коньяком, когда мы решали проблему переселения душ. Я обещал вам большое вознаграждение за вашу дьявольскую услугу. Припоминаете?

Холодное лицо Кошмана тронула слабая улыбка. Наташа также сменила гнев на милость и забыла о собственной трагедии. На их глазах рождалось новое чудо.