Кошман почесал подбородок и неопределенно покачал головой.

– Вряд ли мои скромные способности стоят таких денег. Вы явно переоцениваете мои возможности.

– Речь идет не только о ваших способностях. Но я знаю, как вы ведете дела профессора Зарецкого, мне известен ваш подход к науке, я догадываюсь о ваших амбициях и уверен в деловых качествах, коими вы наделены. Мой выбор не случайно пал на вас. Я не совершаю необдуманных поступков и не имею дел с людьми, о которых мне ничего не известно. Будущих партнеров нужно знать очень хорошо. Так же, как и врагов, прежде чем садиться с ними за стол переговоров.

– Человек, который сумел сколотить такой капитал, не может не вызывать уважения. Я верю, что вы рассчитываете все до мелочей, а потом выносите решение. Чем же я могу помочь вам?

– В течение двух последних лет я взбирался к вершинам своего превосходства и добился небывалых результатов. Знай я о результатах раньше – многое делал бы по-другому. За ошибки приходится платить. Мне не удалось обезопасить себя в нужный момент. Слишком много сил, ума и энергии отданы главной цели. Когда я поднялся на вершину, то понял главное: я потеряю все. Придет время – и пирамида рухнет. Моя гибель неизбежна. Это вопрос решенный, и обсуждать его нет смысла.

Нет такой силы, которая способна меня защитить. Я даю себе не более года, и за этот срок нужно успеть исчезнуть. Но как сделать, чтобы банкир Сарафанов умер и в то же время остался живым? Вот тут мне судьба и преподнесла подарок. Один ученый муж, заядлый путешественник, писатель и врач, рассказал мне удивительную историю: где-то в далеком Тибете у одного из почитаемых жрецов, известного исследователя тибетской медицины, знатока древних обычаев, было два сына. Один – сильный, умный, талантливый, смелый. Другой – слабоумный, больной и беспомощный. Сильного звали Ван, слабого Ли. И однажды Ван устроил чемпионат Азии по боевым искусствам и стал чемпионом. Но на показательном выступлении ему не повезло, и молодой человек сломал позвоночник. Будущее превратилось в кошмар. Прикованный к постели молодой человек молил о смерти. Он верил, что вернется на землю с новыми силами и вновь станет первым. Отец не мог перечить любимцу, но, как ученый, не верил в новое рождение. Тогда жрец обратился к своему другу, русскому ученому, нейрохирургу Борису Зарецкому: либо они оба умрут, либо кто-то останется жить. Зарецкий знал обычаи страны и понимал, что отец убьет обоих сыновей. Это дало ему право пойти на риск. Речь идет о пересадке мозга…

– Минуточку! – Кошман поднял руку. – Пересадка мозга невозможна. Я знаю, о чем идет речь, но это не трансплантация мозга. Все выглядит иначе…

– Потерпите, доктор. Я не разбираюсь в медицине, и ваши пояснения мне ничего не дадут. Понятно одно: мировых аналогов таким операциям нет. Пусть так! Зарецкий – гений. Мы говорим о результатах. Профессор сделал операцию, и она ему удалась. Ван погиб, а Ли из немощного хлюпика превратился в волевого борца и сильную личность. Жрец направил сына под наблюдение профессора на три года, и теперь этот юноша, имеющий имена обоих братьев, живет в доме Зарецкого. Он силен, здоров, умен. За короткий срок выучил русский язык, владеет навыками медика, даже ассистирует вам при операциях. Прекрасно ориентируется в любой обстановке, обладает молниеносной реакцией и твердым характером. Строг, послушен, вынослив. И, зная о таких результатах, я берусь утверждать, что выжил не Ли, а Ван. Ли умер под влиянием сильного. Физическая смерть меня не пугает. Должна жить моя идея, осуществляться мои планы.

– Вы забываете, что Ван Ли лишился дара речи.

– Это не мешает ему оставаться чемпионом. Он победитель – и этим все сказано. Мне терять нечего, кроме моих дел, а они дороже человеческой оболочки, которую я ношу. Готов принять любой вид. Кроме собачьего, конечно. Я ненавижу собак. Мне нужно другое тело. Только так я смогу уйти от врагов и продолжу жить и творить. Я готов рискнуть. Если эксперимент будет результативным, то человек с моими идеями, планами и амбициями вновь приведет вас сюда. За свою победу, доктор Кошман, вы получите десять миллионов долларов. Этого хватит, чтобы уйти от Зарецкого, открыть свою клинику за границей и продолжить эксперименты. Но уже самому, а не в унизительном качестве вечного ученика и соратника.

– Но почему вы выбрали меня, а не Зарецкого?

– У него нет амбиций. Он не тщеславен. Он довольствуется тем, что имеет. А вы – тот чело век, который мне нужен. Стоит приложить усилия, чтобы заработать такие деньги. Ну а к Зарецкому я найду подход. Будет лучше, если мы с ним познакомимся заранее. Повод я уже придумал. А вам следует переманить на свою сторону Наташу. Как мне кажется, вы с ней тоже спите. Женщина с большими претензиями и самолюбием. Зарецкий ей не пара. А ваше предложение ее наверняка заинтересует. Вам дается шанс сделать небывалый эксперимент, и если вы добьетесь нужных результатов, то получите невероятную премию. Жизнь станет куда интересней, чем прежнее однообразие, предложенное вашим боссом. Кошман долго молчал, потом кивнул.

– Хотел бы отказаться, но не могу.

– Есть предложения, от которых невозможно отказаться.

– Согласен. Теперь я об этом знаю не понаслышке. Я должен все хорошо обдумать и составить план действий. Но помнить надо одно: Зарецкий не станет резать здорового человека.

– Конечно. Мы меня смертельно раним.

– Я не могу этого сделать!

– А вам и не надо. Убийц в этом мире хватает. Можно дать заказ на самого себя. Правда, предварительно очистить будущий путь от скверны. Мне хватит на это двух месяцев. Помните, доктор: в нашем распоряжении не больше года.

Пленка в магнитофоне кончилась и стала перематываться на начало.

Андрей встал и отошел к окну.

– Боюсь, доктор Кошман, вы не достигли нужных результатов.

Эта фраза вырвалась сама собой. Может быть, он так и не думал. Просто еще не сознавал, что происходит вокруг. Жизнь еще не приобрела образ сильной опоры.

Андрей балансировал, как акробат на канате. Каждый день он смотрел на одни и те же вещи по-разному. Очевидно, амбиции Андрея Зарецкого не были слабее сарафановских и личная гордыня не хотела смириться с чужим духом в собственном теле. Сильный Ван победил слабого Ли. Но кто сказал, что сильный Сарафанов может победить сильного Зарецкого? Он впервые задумался о собственных противоречиях, о борьбе, которая происходит в нем самом. И чьи мысли блуждают в его голове? Ответов он не находил. Оставалось судить о себе по поступкам. Но и тут не все понятно. Он совершал зло с той же легкостью, что и добро. Они стояли вровень, рядышком, а вовсе не казались полярными.

В комнату постучали, и на пороге появился Трошин. За его спиной стоял охранник;

– Спасибо. Вы нам больше не нужны.

Охранник закрыл дверь. Трошин осмотрелся, заметил сейф, пачки денег и улыбнулся.

– Кажется, вы не шутили.

– У нас не принято шутить, когда речь заходит о деньгах. Этот сейф не для вас. Вас ждет более привлекательное зрелище. Следуйте за мной.