Когда они вышли от сестер, Сид закурил сигарету и спросил:

– Ну что, есть желание дальше читать проповеди о пользе овсянки?

Индия не ответила на его вопрос, задав свой:

– Откуда вы их всех знаете?

– Кого?

– Сид, не играйте со мной. Откуда все, у кого мы побывали, вас знают? Вряд ли Ада и Энни помогают вам воровать на причалах.

– На складах они неплохо подворовывают.

– Сид…

– У меня многосторонняя деятельность. Часть этих людей работает на меня. Остальные просто мелькают перед глазами, только и всего.

– Нет, не только и всего. Вы знаете их имена. Разговариваете с ними. Спрашиваете о них… Еще и деньги им даете, – помешкав, добавила Индия.

Сид пошел быстрее. Индии пришлось почти бежать за ним. Догнав, она схватила Сида за руку:

– Фредди утверждает, что у вас целые сундуки денег, но никто не знает, на что вы их пускаете. У вас нет богатых домов, экипажей, лошадей. Вы не носите дорогие костюмы. Жены и детей у вас тоже нет… Я вас спрашивала, кто вы. Теперь поняла кто.

– Неужели поняли?

– Да. Вы современный Робин Гуд.

– Доктор, вы слишком сильно налегали на сказки, – засмеялся Сид. – Я же вам ответил, кто я. Деловой человек, и только.

– Тогда почему вы занимаетесь судьбами этих людей? Почему заботитесь о них?

– Потому что мне это выгодно. Если эти люди умрут, они уже не придут в мои пабы и игорные заведения. Значит, я понесу убытки.

Из дома сестер Армстронг Сид провел Индию по переулкам и тупикам, где женщины продавали себя за четыре пенса. Он показал подвал, на ступеньках которого, свернувшись в общий клубок, ночевали бездомные мальчишки. Индия увидела, как возле мусорных куч старики дрались с голодными собаками из-за объедков. На этом экскурсия в другой Лондон закончилась. Они вышли к церкви Христа – отдохнуть и перекусить. Потом Индия отправится к себе на Бедфорд-сквер.

Индия снова отхлебнула из бутылки. Потом сделала еще глоток. Портера оставалось совсем на донышке. Индия не привыкла к крепким напиткам. От пива у нее закружилась голова. Наверное, я пьяна, подумалось ей, и в тот момент она услышала детский плач. Плач доносился из корзинки. Женщина, несшая корзинку, опустила ее у стены «Колоколов», паба, находившегося напротив церкви. Затем женщина начала петь, услаждая слух посетителей «Колоколов» романтическими балладами. Певицу вряд ли слышали и вообще замечали. Закончив песню, женщина наклонялась к корзинке. Детский плач перемежался с надрывным кашлем.

– Пневмония, – уныло констатировала Индия. – Слышите хрипы?

Поцеловав младенца, женщина возобновила пение. С романтических баллад она перешла на песенки из музыкальных спектаклей. За наигранной веселостью Индия улавливала отчаяние.

Детский плач и кашель, громкий смех посетителей паба, жалкое пение несчастной матери… Наступил момент, когда больная голова Индии этого не выдержала. Схватив пакет с пирогами, Индия сбежала со ступенек.

– Возьмите, – сказала она, протягивая женщине еду. – И это…

Порывшись в карманах, Индия вытащила все имевшиеся у нее монеты. Их набралось почти на фунт.

– Этих денег… их хватит на комнату. Найдите теплую комнату. Ребенка поднесите ближе к огню. Если там окажется чайник, дайте подышать паром.

– Ой, спасибо, миссус! – сказала женщина. – Спасибо!

Она поцеловала Индию в щеку, подхватила ребенка и пошла в сторону Уэнтворт-стрит, где были меблирашки.

– А завтра принесите дочку на Варден-стрит! – крикнула ей вслед Индия. – К доктору Гиффорду. Спросите доктора Джонс. Слышите? Доктора Джонс!

На Индию оглядывались прохожие, но ее это не волновало.

– Идемте, – сказал ей неожиданно подошедший Сид. – Уже совсем поздно. Я должен проводить вас домой.

Он махнул проезжавшему кебу, помог ей сесть и сам тоже сел.

Индия продолжала смотреть вслед женщине, несущей в корзинке больного ребенка.

– Малышка не доживет до утра. В легких полно мокроты. Вы слышали, как она кашляет? И личико совсем посинело.

Индии хотелось плакать. По молодой женщине, пытавшейся пением заработать на пропитание себе и ребенку. По Мэгги Харрис и ее детям. По Эду Арчеру и его слабоумному сыну. По всем людям, кого она увидела за сегодняшний вечер, и по тысячам других, ей неизвестных. А еще ей хотелось плакать по самой себе. По той Индии, какой она была всего несколько часов назад: самоуверенный, всезнающий доктор, считавший, что любые проблемы пациентов можно решить овсянкой и брокколи. Ей хотелось плакать, пока не распухнет горло, пока не заболит тело и в глазах больше не останется слез. Но она не проронила ни слезинки.

– Смотрю, вы притихли. В чем дело? – спросил Сид.

– Какой жестокий мир. Какой уродливый. Иногда кажется, что все попытки изменить его к лучшему – дурацкое занятие.

– Не говорите так.

Индия покосилась на него:

– После всего, что мы сегодня видели? Почему?

– Просто… не надо. Иначе это не вы.

Через полчаса кеб остановился на Бедфорд-сквер. Сид выпрыгнул первым, помог Индии выйти и проводил до двери.

– Спасибо, что довезли меня до дома. И за помощь в участке. И за ужин. За все остальное – тоже. Это было настоящее приключение. – Помолчав, она добавила: – Может, подниметесь ко мне на чашку чая?

Сид покачал головой:

– Вам надо отдохнуть. А у меня еще есть дела.

Сид хотел пройти мимо Индии и открыть дверь в вестибюль. Их глаза встретились. Он притянул Индию к себе и поцеловал. Индия ответила поцелуем, обвив шею Сида и крепко прижавшись к нему, словно решив больше не отлепляться. От Сида пахло угольным дымом и рекой. Его губы хранили вкус портера и сигарет. Руки, обнимавшие Индию… Ей было не с чем их сравнить, но она хотела только эти руки.

Сид чуть отстранился, задав ей немой вопрос, который затем повторил вслух:

– Я отпущу кеб…

Она смотрела, как Сид сошел с крыльца, и спросила себя, не сошла ли она с ума. Она же помолвлена, черт побери! Она невеста Фредди. Фредди, доброго, честного, порядочного, любящего ее.

– Мне нельзя этого делать, – прошептала она себе. – Я виновата. Я не должна была его целовать.

Но, когда Сид вернулся, Индия снова поцеловала его, страстно, неистово. А потом повела наверх. В квартире было темно, но Индия не стала зажигать лампы. В окна светила полная луна, наполняя пространство квартиры бледным серебристым светом. Едва Индия закрыла входную дверь, Сид обнял ее и не отпускал. Но этого Индии было мало. Она хотела прижаться к нему телом, сердцем, душой. Никогда еще она так сильно, до боли, не хотела близости с мужчиной. Даже с Хью.