– Давай договоримся, я прочитаю, если ты посмотришь вместе со мной ту фигню про акушерок.

Джона бросает взгляд на опустевшую пивную бутылку:

– Боюсь, для этого мне понадобится побольше пива.

– Ты знаешь, где оно стоит.

Джона возвращается с кухни с новой бутылкой пива и с бутылкой вина, доливает мой бокал, прежде чем снова сесть. Это совершенно естественный, простой жест, но меня это трогает до глубины души, потому что я уже привыкла все делать сама. Сама наливаю себе вино, ем в одиночестве, одна сижу перед телевизором…

– Я очень рада, что ты дома.

Джона удивленно смотрит на меня:

– Вообще-то, я не был уверен, что снова почувствую себя именно дома. Но так оно и есть.

И я прекрасно понимаю, что он имеет в виду.

Пятница, 3 января

Три часа ночи. Я испытала все привычные способы усыпить себя, но сон так и не изволил явиться. От чтения уже болят глаза, от тихих мерных звуков просто хочется в туалет, а считать овец абсолютно бессмысленно – это установленный факт.

Джона остался у меня, он улегся внизу на диване, как прежде. Я гадаю, бодрствует он или сон с легкостью одолел его. Вылезаю из постели, осторожно шагаю босыми ногами по прохладным доскам пола, как можно тише, чтобы не потревожить друга. Иногда, если я не в состоянии заснуть, готовлю себе чай, но весь этот процесс может разбудить Джону, так что этой ночью обхожусь без горячего. Просто стою у раковины со стаканом воды и зеваю, а потом поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Джону, прежде чем вернуться наверх и попытаться заснуть. Он крепко спит, одна его рука свесилась с дивана, темные волосы кажутся черными в полутемной комнате. Он всегда обладал неким внутренним покоем, даже в детстве, когда дома его не ждало ничего хорошего. И сон это подчеркивает. Сейчас Джона расслаблен, его футболка валяется на полу. Что-то влечет меня к нему, и вот я уже сажусь у дивана, кладу голову на скомканное одеяло. Боже, как я устала! Закрываю глаза, меня убаюкивает звук мерного дыхания Джоны.

– Не можешь заснуть?

Джона осторожно гладит меня по голове. Должно быть, я задремала. Мне холодно, руки от неудобного положения онемели.

– Пыталась, – признаюсь я.

Для Джоны в этом нет ничего нового, он знает, что я уже довольно долго страдаю бессонницей.

Он отодвигается подальше от края и поднимает одеяло.

– Ныряй сюда, места хватит.

Почему-то я ничуть не колеблюсь. Забираюсь на освобожденное для меня место, моя спина прижимается к груди Джоны. Он обнимает меня и накрывает одеялом, его колени касаются моих ног сзади.

– А теперь спи, – говорит он мне на ухо. – Я буду тебя охранять.

Джона Джонс убаюкивает меня и делится со мной своей прекрасной безмятежностью. Его сердце ровно бьется у моего плеча, его тело источает тепло, проникающее в мою кровь и плоть.

Я сплю.

Понедельник, 6 января

– Выглядишь бледноватой. – Фло роется в кармане своего кардигана и достает мятные леденцы. – Немножко сахара, вот что тебе нужно.

– Спасибо, Фло. Я в порядке, просто устала.

В субботу Джона снова улетел в Лос-Анджелес. Он позвонил мне по дороге в аэропорт, а перед отъездом поцеловал в лоб и оставил мне объятие, которое я буду чувствовать до его возвращения. А еще – экземпляр своего сценария.

– Будь суровой! – велел он. – Я верю твоему суждению больше, чем чьему-либо еще.

И вчера я провела весь день за чтением и всю последнюю ночь перечитывала. А теперь сценарий лежит в ящике моего письменного стола. Я то и дело возвращаюсь к нему, пытаясь читать между строк. Это такая нежная история, в ней страхи подростка, и пронзительная горечь, и ярость гормонального созревания, а потом – ужас и беспомощность при потере лучшего друга, и растерянность, и сердечная боль оттого, что он втайне любит его девушку… Все это здесь, вся наша история; и ранимое сердце подростка Джоны, и бравада Фредди, и я, та нить, которая притягивает их друг к другу и разделяет. И, как это часто бывает в реальной жизни, в итоге никто не выигрывает. Они вырастают и расходятся, потому что видеть друг друга им слишком больно. История печальная и прекрасная, но такой конец – это не то, чего заслуживают герои.

– Лидия, ты уверена, что мы не можем вернуться к нашим стукалкам? – ворчит Фло. – Я ничего не понимаю в этом компьютере.

Я смотрю на нее, оторвавшись от разбора груды недавно возвращенных книг.

– Стукалкам?

– Ну да. – Фло показывает, как она ставит штамп в карточку, как прежде. – Стукалки.

– Ох, вы просто чудо! – Я изображаю улыбку, потому что Фло того заслуживает. – Вы обе чудо.

– По-моему, так было лучше. В любом случае жизнь казалась интереснее.

Я смотрю на Фло.

– Фло – это от Флоренс?

– Флоренс Гардения, – кивает она и смеется. – Не сразу выговоришь. Норму я призналась только после того, как вышла за него, он-то был Смит.

Я не слишком много знаю о прошлом Фло. Время от времени она упоминает о Норме, своем муже, и мне известно, что они отпраздновали золотую свадьбу как раз перед его кончиной. У Фло есть сыновья, но у меня сложилось впечатление, что с ними у нее не такие отношения, как ей хотелось бы.

– А где вы познакомились?

Лицо Фло смягчается.

– Как-то вечером в воскресенье заглянул на танцы, весь такой красавчик в своем военном мундире! Предложил мне сигарету, а я отдала ему свое сердце.

– Так просто.

– Не совсем. – Фло опускает голову на руки, задумываясь. – В первые годы он постоянно отсутствовал. – Она немного молчит. – Но писал мне такие нахальные письма! Они и теперь лежат у меня в обувной коробке в гардеробе. Наверное, лучше их сжечь, пока еще не умерла, чтобы мальчики не прочитали.

Это то, что я особенно ценю в ней: она всегда готова посмеяться.

– А вы ему тоже писали такое?

Фло вскидывает брови:

– Лидия, я что, похожа на девушку, которая стала бы писать неприличные письма, а?

– Вообще-то, да.

И она хохочет и потирает нос.

Тут мы оборачиваемся, потому что распахивается дверь и в библиотеку вваливается целый класс из местной начальной школы. Библиотека наполняется шумом и мокрыми резиновыми сапожками.

Турпин только что покрыл себя славой, когда я вывалила на ковер содержимое своей старой школьной сумки. Я ходила за ней на чердак. Уверена, это где-то здесь. Старый журнал, на обложке – группа, названия которой не помню, конверт с древними фотографиями, тех времен, когда еще не было смартфонов. Продолжаю рыться, выгребая барахло с самого дна. Среди прочего – паука размером с Юпитер! Я испустила пронзительный вопль, стряхивая его с руки, и тем самым встревожила кота. Тот буквально слетел с кресла Фредди и приземлился с пугающей точностью. Не знаю, то ли он раздавил паука, то ли съел его, но не думаю, что это чудище когда-либо еще меня потревожит.