И. В.:

— Они что же, нам заказывают?

Б. Ш.:

— Да, но только без денег.

И. В.:

— А чем же участвуют?

Б. Ш.:

— Людьми, актерами и добрыми советами и дадут большие каналы продвижения ленты.

И. В.:

— Надо подумать. Напомните.

Пошли и стали смотреть «Чапаева», причем И. В., стало быть, смотрел его в седьмой раз. j*

Просмотр шел с прежним успехом. Сильно хвалили Бабочкина, Кмита и Мясникову.

Мих. Ив. [Калинин] заявил, например, после просмотра, что ничего подобного по силе, по яркости и правдивости, чем этот фильм, он в искусстве не видел. Фильм так волнует, что о нем долго будешь помнить.

И. В.:

— Чем больше его смотришь, тем он кажется лучше, тем больше находишь в нем новых черт.

И. В. особенно реагировал на сцену Петьки с Чапаевым о качестве комиссара и на сцену мужиков «Уря», «Уря».

Во время просмотра хроники заговорил что-то о собрании в Экспериментальном театре.

Этот разговор дал мне основания поставить вопрос о намерениях московских организаций занимать кинотеатры под отчетные и перевыборные собрания. Я указал, что не допущу закрытия работы кино, ибо и без того 30% приходящих к кассам кино рабочих не попадают на сеансы, а тут еще хотят увеличить это число.

В. М. в ответ на это заявил:

— Правильно сделаете.

В 2 часа утра 11.XI закончили просмотр.

РГАСПИ. Ф. 558, on. 11, д. 828, л. 64-66

№ 19

МОЯ КРАТКАЯ ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ С Т КОБА ПРИ ПЯТОМ ПРОСМОТРЕ ФИЛЬМА «ЮНОСТЬ МАКСИМА» 1.1.35 г.

Присутствуют: тт. Вяч. Михайлович [Молотов], Лаз. Моис. [Каганович] и Андрей Александрович [Жданов].

Коба [Сталин] просит показать ему еще раз «Юность Максима». В ходе и после просмотра Коба указал, что этот фильм относится к числу тех фильм, которые с интересом смотрятся по нескольку раз. Считает характер фильма исключительно интересным вследствие трудной линии, взятой мастерами в т. н. «малых делах» революционного подполья, увидевших величие их как части революционного процесса. Указывает на необходимость строить сюжет всякого художественного] фильма на правдивых и сильных человеческих образах. Это волнует зрителя, это дает место в нем актерскому мастерству. В данном фильме эти условия налицо. Отсюда и появление прекрасных исполнителей Чиркова и Каюкова, отчасти Кибардиной и детской роли, необычайно простой и трогательной. Ведь в художественном произведении понятие прекрасного не зависит от простого его объема. Однако в тех случаях, когда роли фильма, как и пьесы, схематичны, — образы не получаются даже при хорошей интересной трактовке. Изображаемые герои говорят, двигаются, но не как любимые, волнующие нас образы, а как компоненты логики, как фигуранты абстрактных ассоциаций, а не ярких зрительных представлений о поведении и месте героев в произведении. Поливанов, к счастью, наделен в пьесе более живыми чертами. Местами он действует как подлинный герой

большевистского подполья, но только местами. В остальном он — человек-схема. К тому же и актерские данные Тарханова, даже при его огромной театральной культуре, сильно снижают художественность этого героя (образа).

Длинноты в фильме всегда зло. Они показывают неуверенность мастера в показе событий и поступков, в их увязке с сюжетом. Зритель всегда ощущает это как досадные срывы, как отвлечение его внимания от главного. Имеются они и в данной ленте, в таких хороших сценах, как Максим в кабинете у заведующего цехом, как ряд волнующих сцен в цеху, как сцена прихода на конференцию и еще многие другие.

Коба говорит, что он часто не понимает, неужели авторство ослепляет и мастер, допускающий длинноты, замедленность темпа действия, не понимает, что он сам сильно вредит смыслу и успеху своего произведения? Надо, чтобы об этом крепко писали и говорили критики.

Б. Ш[умяцкий] соглашается с этим и указывает, что киноруководство все время борется с этим злом, считая его одним из основных. Указывает на ряд примеров.

В. М. отметил блестящую игру Чиркова. Выразил сомнение, правильно ли дан образ Демы во время демонстрации рабочих, когда он, выйдя пьяный из трактира с гармошкой и увидев демонстрацию, берет второй аккорд.

Коба:

— Это неплохо. Парень вначале осатанел и замолк. Затем сознание прояснилось, и он инстинктивно сжал мех гармони. Знаешь, как часто сжимают внезапно поднятые от удивления плечи.

Коба спросил далее, что поправляют в ленте. Просил работать, не торопиться, ибо убедился, что такие вещи надо давать хорошо, тщательно. Уверен, что фильм будет иметь заслуженный успех.

Много расспрашивал о режиссерах фильма. Люди, которые берутся за такие труднейшие темы, — интересные люди.

Б. Ш. рассказал, как они работали, что в сценарии переделывалось.

Коба:

— Вот будем так с вами смотреть новые вещи и вам поможем.

Б. III.:

— Уверен в исключительном значении для развития кино непосредственного руководства ПБ, особенно лично И. В.

Л. М., смеясь, говорит:

— Это вам лучше всякой кинокомиссии.

Б. Ш. указывает, что никогда и не думал сравнивать, тем более что не был патриотом состава кинокомиссии и метода ее работ.

После этого просмотрели 35-й звуковой журнал и кинохронику и хроникальный фильм.

Разошлись в 2 ч. утра.

РГАСПИ. Ф. 558, оп. 11,д. 828, л. 103-105

№ 35

МОЯ КРАТКАЯ ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ С ИОС. ВИССАР. 4 МАРТА 1936 ГОДА

ПРИСУТСТВУЮТ: Иос. Висс. [Сталин], Вяч. Мих. [Молотов], Кл. Ефр. [Ворошилов], Серго [Орджоникидзе], Анаст. Ив. [Микоян].

Перед началом просмотра зашла речь об удобстве просмотра фильмов тут же вблизи от места работы.

И. В.:

— Тут дело не только в удобстве, а в необходимости. Кино стало фактом огромного значения. Оно — подлинное искусство масс и в то же время острейший инструмент влияния, организации, руководства. Мы к тому же не просто смотрим кинокартины, но и помогаем руководить их постановками.

Просмотрели в третий раз «Мы из Кронштадта». Хвалили как интересный, нужный, хотя и не лишенный недочетов.

Вяч. Мих. отмечал ряд этих недочетов.

Кл. Ефр.:

— Комиссар, вошедший в кубрик, стоит, бедняга. Эх! Не так бы надо держаться.