Видимо, его взволновал какой-то международный вопрос, и он вошел в свою прежнюю роль члена Политбюро, первого заместителя Предсовмина и министра иностранных дел. Думали, что до пяти часов он забудет, но он надел костюм, галстук, и тогда ему сказали, что товарищ Шеварднадзе занят и не может приехать...»

Думал ли тогда Шеварднадзе, что ему еще предстоит разделить судьбу Молотова, оказаться в опале, после того как «революция роз» низвергнет его с поста президента Грузии?

Незадолго до смерти Молотов попросил домработницу:

«Позвоните управделами Совмина Смиртюкову. Попросите, чтобы Горбачев нашел возможность поговорить со мной».

Но Горбачев, в отличие от Черненко, лично принявшего Молотова в 1984 году и сообщившего ему о восстановлении в партии, времени на встречу с Молотовым не нашел, хотя й повторно исключать его из партии не стал. По поводу перестройки, начавшейся с лозунга ускорения, Молотов сокрушался:

«Дел пока маловато... Беспорядков много... Грязи немало наверху. Надо подтягиваться. Идти в ногу с передовиками, с сознательными, боевыми. Мы участвуем в большом деле, в котором еще никто не участвовал, опыта у нас тоже маловато, поэтому, по-моему, приходить в отчаяние неправильно. Надо выправлять и идти дальше».

В последний год жизни Вячеслав Михайлович тревожился:

«Сейчас идут большие изменения. Есть ли уверенность, что мы выстоим? Я имею в виду дело социализма. Сейчас это во многом будет зависеть от отношения к Сталину».

Широкой антисталинской кампании, далеко превзошедшей то, что было в последние годы правления Хрущева, Вячеслав Михайлович уже не застал.

Когда Чуев заметил на новый 1986 год: «Сейчас все больше говорят о том, что в 1937 году уже не было врагов советской власти, врагов революции...» — Молотов возмутился: «Это пустые головы. Прошло почти семьдесят лет, их еще полно, а тогда только двадцать лет минуло!..»

При этом Вячеслав Михайлович не объяснил, почему враги советской власти продолжают существовать среди тех, кто родился десятилетия спустя после победы Октябрьской революции. А еще Вячеславу Михайловичу очень не нравилась нарождавшаяся гласность. Он жаловался Чуеву:

«Сегодня много пишут о жульничестве, о приписках. Я думаю, что больше будет пользы, если мы станем не просто говорить об этом, а каждый на своем месте будет бороться с этим злом. Нам надо всем проснуться и быть самим, прежде всего, честными (впрочем, честно рассказывать о собственных преступлениях Вячеслав Михайлович отнюдь не собирался. — Б. С.). Вот тогда наша партия пойдет вперед и мы будем продвигаться все дальше по пути социа-

лизма и коммунизма. Ведь, невзирая на все, большевики сумели выстоять и в более трудные годы!»

Не ведал старый коммунист, что стоять его соратникам оставалось совсем недолго.

Молотов скончался от воспаления легких в Кремлевской больнице 8 ноября 1986 года в 12 часов 55 минут. Любопытно, что незадолго перед смертью Вячеслав Михайлович начал подозревать, что его хотят отравить, вероятно вспомнив «дело врачей». Его некролог появился 11 ноября только в «Вечерней Москве» и «Известиях». В нем говорилось:

«Совет Министров СССР с прискорбием извещает, что 8 ноября 1986 года на 97 году жизни после продолжительной и тяжелой болезни скончался персональный пенсионер союзного значения, член КПСС с 1906 года Молотов В.М., бывший с 1930 по 1941 год Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, а с 1941 по 1957 год — первым заместителем Председателя Совнаркома СССР и Совета Министров СССР».

Это был некролог самого низкого уровня. Молотов в нем не был даже назван по имени и отчеству — только инициалы, и не было упомянуто его многолетнее членство в Политбюро. Похоронили Вячеслава Михайловича на Новодевичьем кладбище, рядом с Полиной Семеновной. Он лежал в красном гробу, украшенном красными гвоздиками, в темно-синем костюме и белой рубашке с серым галстуком. Было четыре венка — от Совета министров, от дочери й зятя, от внуков и правнуков, от близких и друзей. На похоронах присутствовало более 200 человек, главным образом пенсионеров. У могилы поэт Михаил Вершинин заявил:

«Молотов — это больше чем должность. Молотов — больше чем личность. Это знамя».

Но людей под этим знаменем оставалось все меньше. Позже, в 90-х годах, получившие возможность свободно высказываться сталинисты предпочли апеллировать непосредственно к фигуре генералиссимуса, и почти никто не вспомнил его первого заместителя.

Домработница Молотова Татьяна Афанасьевна Тарасова вспоминала, что до последних дней Вячеслав Михайлович все делал сам:

«Очень волевой человек. Уже почти не мог ходить, а на прогулке стремился дойти до шестого столба. Бывало, скажешь:

— Давайте до четвертого, Вячеслав Михайлович!

— Нет, до шестого!»

Феликс Чуев полагал:

«Что бы ни говорили, Молотов прошел героический путь.

А герои имеют право на многое. Так я считаю».

Читатели смогли убедиться, чем отличился в истории этот герой, счастливо избежавший суда за преступления против человечности.

Заканчивая, хочу заметить, что Вячеслав Михайлович Молотов более всего напоминал чеховского «человека в футляре». Вся жизнь он оставался безэмоциональным су-харем-бюрократом, не знавшим других сильных страстей, кроме любви к Полине Жемчужиной (как кажется, у него не было ни одной любовницы) да борьбы с «врагами народа», которых он, не дрогнув, выводил в расход одним росчерком пера.

Давно уже канул в Лету и пакт Молотова — Риббентропа, и Советский Союз, утратйли силу те соглашения, под которыми стоит молотовская подпись. После 1957 года на земле не осталось ни одного города, поселка, предприятия или колхоза, названного его именем. Молотов остался в истории лишь как первый заместитель Сталина, так и не раскаявшийся в своих злодеяниях.

Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 558, оп. 11 (И. В. Сталин); ф. 83, on. 1 (Г. М. Маленков); ф. 82, оп. 2 (В. М. Молотов).

Архив Президента Российской Федерации, Международное общество «Мемориал». Сталинские расстрельные списки. М.: Звенья, 2002. Электронная версия.

Лфиани В., Фурсенко А. Сталин хотел воевать с США. Только его смерть предотвратила Третью мировую // Новая газета. 2003. Nq 15. С. 14-15.

Бажанов Б. Г. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М.: Ин-фодизайн, 1990.

Бережков В. М. Как я стал переводчиком Сталина. М.: ДЭМ, 1993. Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав: СССР, США и Великобритании. 17 июля — 2 августа 1945 года. М.: Политиздат, 1984.