— На три года? То есть ты вернешься, когда я уже буду учиться в старших классах? — спросил Линь Фаншэн.

— Чтобы проложить трассу в несколько сотен километров, да еще и через пустыню, требуется время.

— А мама об этом знает?

— Она не против.

— У нас тут тоже дороги не везде проложены, зачем ехать так далеко?

— За тем, чтобы заработать доллары. Будут доллары, будет на что отправить тебя учиться за границу.

— А если я откажусь учиться за границей, ты можешь никуда не уезжать?

— Мне все равно придется уехать, ведь я каждый месяц должен выплачивать зарплату рабочим.

Линь Фаншэн замолчал и стал тереть глаза руками до тех пор, пока они не стали мокрыми от слез.

— Папа подписал крупный договор, ты должен радоваться, — попробовал успокоить его Линь Цзябай.

Линь Фаншэн с трудом выдавил из себя улыбку, которая тут же исчезла, и сказал:

— Папа, мне и правда хотелось бы за тебя порадоваться, но у меня почему-то не получается.

У Линь Цзябая защипало в носу, и он поспешил помочь сыну утереть слезы.

— Сынок, рано или поздно ты должен вырасти, все-таки мужчины не плачут по любому поводу. И я особенно попрошу тебя ни в коем случае не плакать в тот день, когда я буду уезжать из дома. Иначе я не смогу никуда уехать, и строить дорогу будет некому. К тому же плач перед дальней поездкой сулит несчастье. Запомни: какие бы трудности тебе ни повстречались, ты должен крепиться. Папа на время передает этот дом в твои руки, так что тебе следует быть храбрым и сильным.

Линь Фаншэн кивнул и сказал:

— Раз мне нельзя будет плакать в день отъезда, тогда можно я поплачу сейчас?

После этого его плечики задрожали, и по лицу безудержно полились слезы.

В день отъезда Линь Цзябая, к ним в дом заявились трое незнакомцев, каждый из которых взял по большому ящику. На какое-то мгновение каждый из этих ящиков замирал в дверях, словно не хотел покидать квартиру. Линь Фаншэн беспомощно смотрел на все это, но не проронил ни единой слезинки. Линь Цзябай, уже стоя на пороге, прижал его к себе и поднял вверх большой палец, показывая, какой он молодец. Линь Фаншэн захотел спуститься, чтобы проводить Линь Цзябая до машины, но тот ему не позволил, сказав, что прощаться следует именно так. После этого он тихонько притворил за собой дверь, и его шаги постепенно затихли. Тогда Линь Фаншэн выбежал на балкон и увидел, как вещи отца загружают в «ленд ровер» черного цвета. Трое незнакомцев один за другим скрылись в машине, и только Линь Цзябай застыл рядом с ее передней дверцей. Он поднял голову к балкону и снова показал Линь Фаншэну большой палец. Тот помахал рукой в ответ и крикнул:

— Папа, до свидания!

Линь Цзябай тоже помахал рукой, сел в машину и хлопнул дверцей, после чего машина резко сорвалась с места и уехала. Линь Фаншэн продолжал махать ей вслед, пока та совсем не исчезла из виду. Только тогда он обернулся и увидел плачущую в гостиной Фан Чжичжи. Он тут же взял несколько салфеток и стал осторожно вытирать ее слезы. «Мам, папа сказал, что в день отъезда плакать нельзя, иначе накличешь беду», — успокаивал он ее, но, к его удивлению, Фан Чжичжи зарыдала еще сильнее. Она плакала вовсе не из-за отъезда Линь Цзябая, а из-за того, что Линь Фаншэн пребывал в неведении. Ее громкий плач так сильно напугал мальчика, что тот поспешил закрыть ее рот рукой.

За ужином Линь Фаншэн почувствовал, что пища необычно пересолена. Он никак не ожидал, что отъезд отца так сильно повлияет на мамино кулинарное мастерство. Но ведь папа и раньше уезжал в командировки, почему же тогда все было в порядке? Неужели это все из-за долгого срока, серьезной работы и дальней дороги? С каждым днем еда становилась все более соленой, пока ее совсем невозможно стало есть. Тогда Линь Фаншэн спросил:

— Мама, ты не хотела, чтобы папа уезжал в Африку?

— Дело не в этом, он постоянно был в своих разъездах, я уже привыкла и ничего не чувствую.

— А когда ты готовишь, то солишь еду по два раза? Если я и дальше буду такое есть, то скоро превращусь в соленую рыбу, — попробовал пошутить Фаншэн.

— Правда? — удивилась Фан Чжичжи и попробовала еду. — Да нет же, что это с тобой?

«Плохо дело, — подумал про себя Линь Фаншэн, — у нее нарушился вкус, значит, случилась какая-то беда». Чтобы понять причину, он стал анализировать ее поведение. «Почему мама не пошла провожать папу? Почему она плакала? Ведь она очень сильная женщина, которая вообще никогда не плачет в моем присутствии. Почему у нее теперь такое окаменевшее лицо? Раньше, когда она разговаривала, ее лицо казалось живым, а теперь шевелятся одни только губы, а иногда и те не шевелятся, словно у нее во рту зажата какая-то палка, которая мешает говорить. Хотя мои домашние задания она по-прежнему проверяет, она перестала быть такой требовательной, как раньше. И если у меня имеются исправления, она уже не заставляет меня переписывать всю работу заново. Что же все-таки произошло?»

Среди ночи Линь Фаншэн потихоньку встал с кровати и прокрался в кабинет Линь Цзябая. Он включил свет, закрыл за собой дверь и стал внимательно оглядываться по сторонам, словно понимая, что ответ на его вопрос хранится в этой комнате. Однако стол выглядел как обычно, выдвижные ящички были, как всегда, задвинуты. В шкафу — полный порядок, на портьерах — ни складки. Тогда он рассмотрел все стоявшие в шкафу фотографии, не забыв заглянуть за их рамочки, но и там ничего подозрительного не обнаружил. На семейных фото все трое выглядели очень счастливыми. Подумав, что это все его домыслы, Линь Фаншэн уже хотел было пойти обратно, как вдруг увидел в мусорной корзине кучку бумажных обрывков. Он положил их на стол, после чего, включив смекалку, собрал части вместе и получил письмо, подписанное «странником У Суном», которое было адресовано его отцу. Общий смысл письма сводился к тому, чтобы Линь Цзябай порвал свои связи на стороне, иначе с ним обещали разобраться. Линь Фаншэн наморщил лоб, в голове его все затуманилось. Неизвестно, сколько он простоял в таком состоянии, но вдруг раздался стук в дверь. Тогда он быстро смахнул бумажки в свой карман и пошел открывать.

— Чем ты тут занимаешься? — спросила его Фан Чжичжи.

— Я соскучился по папе, пришел посмотреть фотографии.

Фан Чжичжи внимательно уставилась на сына, потом осмотрела кабинет и подумала: «Неужели он что-то обнаружил? Но, похоже, здесь нельзя ничего обнаружить. Неужели и правда скучает по отцу? Какая сыновняя преданность».

— Скорее ложись спать, — сказала она, — а то завтра в школу.

— А почему ты сама еще не спишь? — спросил Линь Фаншэн.

— Я уже спала, просто ты разбудил меня своим шумом.

Линь Фаншэн понимал, что это неправда, поскольку глаза у нее были совсем красные от бессонницы, к тому же он совершенно не шумел. Но разоблачать ее он не стал. Он выключил свет, вышел из кабинета и пожелал маме спокойной ночи. Та в ответ тоже пожелала ему спокойной ночи. Они вернулись каждый в свою комнату и тихонько прикрыли за собой двери, боясь лишний раз побеспокоить друг друга. Вернувшись к себе, Линь Фаншэн какое-то время лежал и глядел в потолок, потеряв всякий сон. Он подсчитал разницу во времени между Китаем и Африкой и, выяснив, что в Африке еще день, встал с кровати, осторожно открыл дверь и пошел в гостиную, чтобы оттуда позвонить на мобильник отца. Он набирал его номер несколько раз, но автоответчик неизменно отвечал, что такого номера не существует. «Как это не существует? — удивился он. — Раньше я мог дозвониться до него в любое время и в любом месте, пусть даже в три часа ночи. Раньше, когда он уезжал в командировку, он всегда звонил, почему же на этот раз он так долго нам не звонит?» Он снова проник в кабинет и открыл самую нижнюю правую дверцу книжного шкафа. Именно там хранился мини-сейф, которым пользовался только Линь Цзябай. «Если сейф окажется, как прежде, закрытым, — подумал про себя Линь Фаншэн, — значит, папа обязательно вернется». Он сделал глубокий вдох, потом такой же глубокий выдох, мысленно произнес молитву, после чего просунул руку к замку. Металл обжег его руку, которая легонько повернула защелку. Линь Фаншэн надеялся, что дверца не откроется, но та, предательски щелкнув, открылась, явив абсолютную пустоту внутри. «Он больше не вернется, он нас бросил», — подумал Линь Фаншэн.