class="p1">Бык не выдержал. Он взревел от боли, закатил глаза и рухнул набок, задёргавшись, как припадочный. И в тот же миг над поляной воцарилась тишина. Она рухнула, поглощая под собой людей, скотину и лес. Даже речной божок, сжимающий в руке дар лесных дев, с недоумением шмыгнул носом. Вряд ли у него будет столько сил, сколько выплеснулось сейчас на этой поляне.

И обе женщины, хоть и не видели друг друга, но опустошённо уставились перед собой.

А над поляной вспыхнула новая звезда, разгоняя мрак.

— Матушка святая, — зашептались солдатки, осеняя себя знаками божеств.

Этот раунд остался за Стефани.

Глава 27

Лицом к лицу. Часть 2

— Мать твою! — выругался Дмитрий по-русски, прячась в укрытии. — Стаканыч, ты цел⁈

— Не жди! Не сдохну! — отозвался через боль прапор. Он отполз за телеги и, роняя обрывки матерных фраз, сопя и надсадно завывая, смог оторвать рукав на рубахе и перетянуть ногу.

— А я и не жду! Ты мне, засранец, целым нужен! — выкрикнул капитан.

— Целым не получится! Токмо так! С дыркой!

Дмитрий натужно улыбнулся, раз прапор шутит, значит, будет жить.

Нападение быка завершилось столь же внезапно, как и началось, давая краткую передышку. И нужно что-то делать: пустая трата драгоценного времени, даже секундочки — непозволительная роскошь. Вот только что?

Дмитрий прикусил губу и быстро оглядел лагерь. Солдатки почти всем скопом прикрывали сестрицу Стефани. Там же была и Аврора. А её братец спрятался под повозкой, и лишь глаза блестели в свете костра.

Что же делать?

Взгляд наткнулся на съёжившуюся от страха Гвен. Волшебница прижалась к цистерне, стискивая в руках большую поварёшку. Так себе оружие.

Неподалёку от неё в отдельном кружке бесновалась старуха.

— Моя. Моя. Моя, — непрерывно бормотала она, мечась, как лев в клетке. И в голове капитана щёлкнуло, словно кто-то тумблером включил идею. Сработало бы.

Дмитрий облизал губы и закричал:

— Ро-Ро, прикрой меня щитом!

Казалось, Аврора сперва повела ухом, а затем, не поворачивая головы, быстро подхватила один из щитов и помчалась к Дмитрию. Не надо говорить о самоотверженности и самопожертвовании во имя любви, девушка — профессионал. Как профессионал она и действовала.

Привычно держа в руке большой круглый щит со стальным умбоном посередине, баронета прижалась всем телом к Дмитрию. Так она минимизировала площадь поражения при стрельбе.

Капитан почувствовал, как его взял за пояс. И когда осторожно направился к запертой в пепельном круге старухе, синхронно двинулась следом.

Дмитрий, как добрался до цели, встал на одно колено и пощёлкал пальцами, привлекая внимание твари. Но та даже не взглянула на человека, мечась в своей тюрьме. Это походило даже не на запертого зверя, а на наркомана в клетке, у которого была только одна мысль: «Доза!»

Старуха судорожно повторяла как заклинание: «Моя-моя-моя».

— Эй! — выкрикнул капитан и кинул в потустороннее создание горсть гальки, подобранной под ногами. Тварь заверещала и кинулась на землянина, но ударилась о невидимую преграду.

— Они хотят убить твою! Они там! — указав рукой на лесной мрак, почти по слогам проговорил Дмитрий. — Ты понимаешь⁈

— Моя! — заверещала старуха, начав биться кулаками и головой и преграду. — Не дам! Моя!

— Ди-Ди, вы в самом деле хотите освободить эту тварь? — прошептала Аврора, наклонившись к самому уху землянина.

— Да, — постаравшись изобразить полное спокойствие, ответил капитан. Он очень надеялся, что получится, но это было сложно.

— Вам, конечно, виднее, но я считаю, что это глупость.

— Вот и увидим, — улыбнулся Дмитрий и быстрым движением поцеловал девушку в щёчку.

Баронета тяжело вздохнула, а когда рядом громко воскликнула и упала на траву одна из солдаток, схватившись за пробитую стрелой лодыжку, молча кинула.

Дмитрий упал на оба колена и принялся прямо в ладони осторожно собирать излишки пепла. Вздрагивающие от малейшего дуновения ветра золотые угольки стали почти незаметны в тот самый миг, когда на поляну опустилась тишина, но всё равно остались. Казалось, они могли обжечь, но не обжигали и вместо этого дарили приятное тепло. Человек с земли сравнил бы их со слегка нагретыми светодиодами. Местному жителю сравнивать не с чем. Разве что с чудом.

Набрав ворох побольше, Дмитрий принялся с помощью тонкой линии прокладывать ровную дорожку, соединяющую святую клетку старухи со внешним кругом. Тварь туту же припала в нетерпеливом до дрожи в пальцах ожидании к светоразделу, который назывался ещё терминатором, то есть гранью между светом и тьмой. И сейчас он полностью оправдывал название. Осталось лишь стереть ту тонкую преграду между светом лагеря и лесной тьмой и спустить с цепи терминатора.

Дмитрий улыбнулся такому сравнению. А когда добрался до внешнего края, то обернувшись и проверив, всё ли правильно сделал, быстро раскидал рукой пепел, открывая пепельную калитку. Потом вернулся и застыл, не рискуя остаться наедине с потусторонним созданием, с которым и сообща-то еле-еле справились.

— Была ни была, — выдохнул он, сделал шаг в сторону, взял с земли удачно подвернувшуюся палку и разорвал внутреннюю преграду.

Тварь старушечья сделала неуверенный шаг, а потом торопливо поковыляла наружу, приговаривая: «Моя».

— Неторопливый, однако, терминатор, — пробубнил капитан, проводив старуху взглядом, а потом глянув на недовольно нахмуренную Аврору. — А и ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Верно, Ро-Ро?

Старуха канула во мраке. Казалось, с концами, но вскоре в ночной пелене, среди ив, сырых от бесконечного плача, и белых берёз, отражающих тусклые всполохи света, вспыхнула яркая и длинная изумрудная спица, похожая на тонкую шпагу…

* * *

Всплеск чар.

Цитифур с силой зажмурилась и раскинула руки, ухватывая нити колдовства. Недавнее противостояние всколыхнуло пространство вокруг поляны так, что иные нити порвались и кружились сейчас в воздухе в полнейшем беспорядке, как если бы бутыль со скисшим молоком взболтали, и муть не успела осесть. И через эту взвесь из клочьев силы виднелся разрыв в пепельной защите и красно-зелёная клякса твари.

Волшебница раскрыла уставшие глаза и потёрла лицо ладонями. Вверх с хлопающим пшиком взмыл ещё один воздушный факел, начав щупать охристо-жёлтыми лучами стволы деревьев и кроны деревьев и тянуться сквозь прорехи в листве ещё дальше, к лесной подстилке и спрятанным там перворождённым.

Женщина сделала шаг в сторону, прячась от чуждого света. А вскоре послышались тихие, едва различимые шаги, и рядом возникла сестра.

— Они пытаются натравить на нас кошмар.

— Я видела. Справишься?

— Постараюсь,