Но и люфтваффе бросила в бой все свои силы, и наших уже больше, чем англичан. Сжатые в один железный кулак группы «Мессершмиттов» постепенно выдавливают противника, завоевывают небо. Смертельно уставшие, измотанные люди на латаной-перелатаной технике рвут горло точно таким же валящимся с ног от бессонницы и нервного истощения английским истребителям.

Нашим немного легче, они успели чуточку отдохнуть перед решительным ударом. Англичанам же в последние дни приходилось постоянно дежурить в небе, если позволяла погода. Отчаянные рейды сквозь непогоду небольших групп советских и немецких бомбардировщиков держали противника в напряжении. Результат от этих налетов, на первый взгляд, был невелик, но это и не так важно. Куда важнее было то, что противник до последнего момента не сумел угадать время высадки.

Всего одна ночь, гудящие в небе самолеты, раскрывающиеся над вражеской землей парашюты, сотни малотоннажных суденышек и самоходных лихтеров, ползущих по черной воде Ла-Манша. Воде, к утру ставшей красной. Всего одна ночь, и наши перепрыгнули Пролив. Узкая полоска воды, прозванная десантниками и летчиками Огненным Каналом. Название оправдывалось на все сто.

Пока бомбардировщик шел над морем, Ливанов успел заметить несколько дрейфующих по течению суденышек, темнеющие среди волн обломки кораблей, светлые пятна спасательных плотиков и перевернутых шлюпок. На правом траверзе, в десятке километров от курса эскадрильи, виднеется накренившийся, полузатопленный эсминец. Над кормовой надстройкой корабля до сих пор вьется дым. Наш или англичанин? Судя по нулевой реакции немецкой авиации — наш.

А вот и берег. Намертво врезавшиеся в память меловые утесы, узкие полоски пляжей. При виде покрывших отмели полузатопленных барж, торчащих над водой надстроек пароходиков, капитан Ливанов невольно скрипнул зубами. Сейчас он понял, что означали замеченные во время ночного рейда тусклые вспышки на поверхности пролива. Холодный, безжалостный, ледяной ад морского боя. Нет, не боя — натуральной резни на фоне каменных берегов Ла-Манша.

Ночная темень, режущие волны форштевни эсминцев и катеров. Расстрел беззащитных лихтеров и десантных судов. Рвущий душу вопль утопающих. Яростные схватки с немногочисленными конвойными кораблями. Луч прожектора, лениво скользящий по трупам за бортом. Рвущие сталь и тела снаряды. Кинжальный огонь с пистолетной дистанции. Стон искореженных, тонущих кораблей. Перехлестывающие через палубы волны. Это был ад, настоящий ад. Холодный Нифлхейм из норвежских преданий.

— Стрелкам не зевать! — жестко звучит команда.

В небе над плацдармом плывут десятки и сотни самолетов. Большинство наши, но и англичане встречаются. Немногочисленные группы истребителей, чаще разрозненные звенья или сумасшедшие одиночки барражируют на высоте или прячутся в складках рельефа. Англичане просто так не сдаются. Им бежать некуда. Обходя стороной эскадрильи немецких истребителей, «спири» и «харики» выжидают подходящего момента и атакуют бомбардировщики.

Вон, на десять градусов левее курса, тройка англичан свалилась на группу «Хейнкелей». Короткая, стремительная атака с задней полусферы. Впивающиеся в тела машин пулеметные очереди. Несмотря на плотный огонь с бомбардировщиков, «Харикейны» не сворачивают в сторону, как бульдоги вцепляются в тяжелогруженый бомбами крайний самолет.

Все решают доли секунды и десятки пуль скорострельных пулеметов. Миг — и два самолета, оставляя за собой густые дымные следы, идут к земле. Бомбардировщик и истребитель. Уцелевшие англичане проскальзывают под «Хейнкелями», разворачиваются и атакуют с правого борта. На этот раз им везет меньше. Бомбардировщики огрызаются, не дают приблизиться на дистанцию эффективного огня.

Чем там дело закончилось, Владимир не видит — пора сворачивать к своей цели. Еще раз обежать взглядом горизонт. Не сачковать. Глаза летчика задерживаются на каждом самолете в пределах видимости. И только опознав знакомый силуэт немецкой или советской машины, взгляд скользит дальше.

Внизу под крыло убегают береговые обрывы, каменистые осыпи, зеленые пятна болот, речушки и скудные поля. В двух километрах от берега бомбардировщик проходит над остервенело роющими землю солдатами. Недалеко от бойцов открыто стоят две пушки, позади линии окопов полдюжины зеленых коробочек легких танков.

— Командир, немцы рано окапываются! — кричит по СПУ Хохбауэр. — Противника впереди не видно!

— Значит, удаляться от берега не хотят, или местность подходит для обороны. Сил подкопят и двинутся вперед.

— А если англики навалятся?

— А это, штурман, наша работа, — усмехается Ливанов. — Ищи колонну. Пусть получат гостинцы.

А между тем слева по курсу на земле уже вспыхивает бой. Подтянувшиеся за ночь пехотные части при поддержке танков таранят немецкую оборону. С высоты хорошо видно, как два десятка угловатых несуразных гусеничных машин надвигаются на линию окопов. Между танками периодически вспухают черные облачка разрывов. Но ни одного фатального попадания, или немцы не могут пробить броню? Бывает.

Танки у англичан неплохие, броня у них толстая. Капитан Верхотин рассказывал, чего он больше всего боится, так это атаки «Матильд». Эту дуру ничем не прошибешь. Только дивизионной гаубицей или тяжелой зениткой можно остановить. Пехота и артиллеристы кровью умоются, пока отразят атаку.

Бомбардировщики идут над вражеской территорией. В небе стало свободнее. Все английские истребители брошены в мясорубку над проливом и плацдармами. Еще 30–40 километров, и эскадрилья выйдет в заданный район. Владимир уже подумывает, не стоит ли распорядиться разбить строй? Риск напороться на «Спитфайров» невелик, а растянувшись фронтом, легче найти цель. Англичане тоже не стоят на месте. С того момента, как разведчик обнаружил колонну, прошло два часа.

Бомбардировщики обходят справа небольшой городишко, почти деревню. Противника пока не видно.

На земле и в небе чисто. Ливанов уже начинает беспокоиться — забираемся все дальше и дальше в глубь вражеской территории. Несмотря на оптимистичные заверения штаба, колонна не обнаружена.

— Командир, вижу шевеление в кустах на окраине, — докладывает штурман.

— Где? — Владимир резко поворачивает голову, стараясь понять, где там окраина города и о каких кустах идет речь.

— Мы почти их миновали, заброшенный сад рядом с водокачкой.

— Вижу. — Действительно, среди деревьев поблескивает металл, виднеются угловатые кабины грузовиков. А чуть дальше вдоль дороги темнеют пятнышки одиночных окопов. Какая-то часть спешно окапывается.

Владимир трогает штурвал и закладывает круг. Интуиция подсказала, что желательно рассмотреть подозрительный городок как следует. Да, при внимательном рассмотрении становится заметно присутствие на окраинах города значительного воинского контингента. На автомобильной дороге стоит колонна автомашин, люди при виде самолетов разбежались по кюветам и придорожным кустам. Паша Столетов докладывает по рации о замеченной гаубичной батарее. Виктор Фролов углядел скопление пехоты в садах и глубоком овраге. Сам Владимир заметил замаскированные скирдами сена танки.