Выключив воду, я беру бумажное полотенце и вытираю руки. Она подходит ближе и облокачивается на столешницу у раковины. Я бросаю бумажное полотенцу в урну и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на эту женщину. Она красива и сексуальна… отрицать очевидное не в моих правилах. Но все, что я знаю о ней и ее поступках, вызывает отторжение.

– Женщина без чувства собственного достоинства или самоуважения следует за злобной мелкой девчонкой в туалет? Зачем?

Она слегка меняет позу и кривит губы.

– Ты не думала быть поосторожнее со словами, которые вылетают из твоего рта?

– Зачем?

– Из-за социальных норм, – цедит она, и я не могу с собой ничего поделать. Она очаровательна.

– А что в социальных нормах говорится о тех, кто спит с чужими мужьями и раздвигает ноги перед своим начальником?

Ее черты лица искажает гнев и она давит пальцами в столешницу. Я точно попадаю в точку.

– Похоже, Колтон вытащил кота из мешка. – Голос Хелен падает на октаву, и она прищуривается. – Он все тебе рассказал?

– Все? А что еще рассказывать, кроме того, что его отец закрутил роман с секретаршей? Как ты можешь жить с осознанием того, что сделала с матерью Колтона?

Всего на секунду ее маска спадает. Она удивлена, что Колтон так много мне рассказал, потому внимательно изучает мое лицо; ее лоб прорезают глубокие морщины. У меня не остается сомнений в том, что мои слова произвели на нее эффект. Я не только показала, что не испытываю к ней никакого уважения, но и намекнула на то, что Колт мне доверяет. Не уверена, что стоило это делать.

– Я не хотела, чтобы Эйвери узнала. И никогда не желала ей ничего плохого.

– Вроде как сомнительное заявление, не думаешь? – Я хмурюсь. – Как можно не желать женщине ничего плохого, а потом идти и трахаться с ее мужем?

– Мы уехали за город в деловую поездку. Я напилась, он помог мне дойти до номера, и я пригласила его войти. Он привлекательный мужчина, могущественный и в отличной форме. На следующее утро он сказал, что это было в первый и последний раз. – Ее взгляд блуждает по комнате и только после этого останавливается на мне. В ее глазах читается новое чувство, но я не знаю, правильно ли его поняла. Это сожаление? – По всей видимости, у нас с Эриком умопомрачительная совместимость. После нашего единственного секса я забеременела, и это изменило все.

Я продолжаю на нее таращиться, а в голове возникает образ Колтона. Он в машине, делится со мной правдой о своей маме, ее здоровье, а потом признается, что рассказал не все.

– И что? Если ты не хотела…

– Нет. Этот вариант я даже не рассматривала. У меня всего один яичник, и врачи сомневались, смогу ли я вообще забеременеть. Это решение я приняла сама и только после этого рассказала ему правду, – горько сообщает она и обнимает себя за талию. Я ощущаю, как неистово колотится мое сердце, так громко и быстро, что его стук отдается у меня в ушах. – Сказать, что он был недоволен, ничего не сказать. Как только ребенок родился, он настоял на тесте на отцовство, он хотел убедиться, что я не вру. Я не возражала против его проведения, и деньги не имели никакого значения, пускай Колтон и решил, что я забеременела специально. Когда он пришел увидеться со мной и узнал правду, то пришел в ярость.

– Зачем ему было приходить к тебе?

Губа Хелен размыкаются, и она несколько мгновений просто таращится на меня в тишине. У меня в груди поселяется тревога, и чем дольше она на меня смотрит, тем сильнее разрастается неприятное чувство.

– Когда Колтон узнал о беременности, он пообещал мне помочь. И раз вы двое так близки, ты должна кое-что о не знать… если он что-то обещает, то он сделает все возможное, чтобы исполнить обещание. – Она улыбается мне, и ее плечи опадают.

– Ты могла бы уехать из города, могла бы держаться подальше от их семьи и получать финансовую поддержку от отца Колтона. И тогда бы Эйвери не пришлось столкнуться со страданиями. Это все из-за тебя.

– Заткнись. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – выплевывает она, делая шаг ко мне. – Моя дочь – дочь Эрика, но он отказывается ее признавать. Он заставил меня подписать бумаги, из-за которых она оказалась в его полной власти. Если он захочет дать ей денег, он даст. А не захочет, она ничего не получит. Все, что у него есть, принадлежит Колтону.

– В каком смысле «подписать бумаги»? Ни один родитель в здравом уме не поступит так со своим ребенком. – Мои пальцы дрожат от гнева. Она гребаная клоунесса. – Просто будь честна и признай, что хотела стать миссис Томпсон, потому что, если бы тебя волновал только ребенок, ты бы поступила иначе. Эта ошибка могла бы быть исправлена. Ты жадный кусок дерьма.

Я огибаю ее и иду к двери. Клянусь, у меня глаза заволакивает пеленой гнева. Даже стычки с Муром не вызывали у меня таких чувств.

– Если бы я хотела стать миссис Томпсон, – тянет Хелен, пока я иду к двери, – то выбрала бы сына, а не отца. Он настоящий жеребец в постели.

– Ты больная, – выплевываю я и хлопаю за собой дверью. Наверняка я сейчас похожа на чертову психопатку; хорошее настроение и доброе расположение духа испарились. А хуже всего, что мне едва удается сдержать бурлящую ярость. Закатывать сцену на вечеринке не вариант. И, кроме того, что я ему скажу? Что он должен был рассказать мне всю правду, прежде чем вести меня сюда? И должен был предупредить, что тоже трахал секретаршу своего отца? Да какого хрена с ними всеми не так?!

Я едва разбираю, куда бреду, когда он возникает в поле зрения. Я делаю шаг в сторону и встаю у него на пути.

– Я тебя искала.

– А я искал тебя. – Колтон протягивает руку, и я понимаю, что не хочу, чтобы он меня трогал. Мне нужно побыть одной, разобраться в своих чувствах. И все же я позволяю ему взять меня за руку, пускай мне отэтого и не по себе. Просто не хочу отталкивать его и причинять боль из-за того, что на взводе. От разговора с любовницей его отца у меня голова идет кругом.

– Готова вернуться в номер?

– Да. – Я вымучиваю улыбку, но она не касается моих глаз. Это самая фальшивая из моих улыбок, и он это тоже замечает. –