Когда первый контакт состоялся и Лилит слегка успокоилась, не чуя в Тесс ни намека на агрессию, ни на страх, Тесса начала их знакомство с элементарного жеста.

– Тесса, – показала она на себя.

А потом перевела палец на Лилит.

– Ты?

Лилит рыкнула.

Тесса взглянула на меня, я моментально понял ее безмолвный вопрос и даже удивился тому, насколько четко мы стали понимать друг друга на уровне взглядов. Я разглядывал энцефалограмму, рисующуюся передо мной на экране монитора, наверное, целую вечность, но в итоге пришел к неутешительному выводу и покачал головой.

Тесса обреченно вздохнула, но не желала отступать.

– Тесса, – снова повторила она, указывая рукой на свою грудь.

А потом снова на Лилит.

– Ты?

Но, кажется, нашим надеждам суждено было рухнуть сегодня. Лилит не понимала Тесс.

Тогда Тесса опустила плечи и даже слегка расслабилась, точно разочаровавшись в избранном методе и больше не желая соперничать с Лилит в игру адреналина: кто кого? Но вдруг Тесса взглянула на Лилит таким дерзким взглядом, что я снова понял ее без слов. Вот оно! У Тесс уже был запасной план, который она оставила напоследок!

Она подсела к Лилит поближе, казалось, та уже была и не против такого соседства. А потом Тесс вытащила из-под футболки свой кулон, который я заметил еще когда притащил ее в отель. Это был кулон в виде сердца с открывающимися створками, которые прячут две фотографии. Я еще подумал тогда, как это глупо, что командир боевого отряда носит подобный девчачий аксессуар. С ее-то послужным списком она должна носить зубы зараженных, как ожерелье, а на конце винтовки – череп одного из них. Позже Томас рассказал, что тоже носит такой кулон, это – последнее, что оставили после себя родители. Еще одна наша схожесть – я сам носил клетчатый носовой платок, подаренный Кристин, которая вышила на нем мои инициалы. Почти полвека я храню память о ней. И до сих пор рана от потери жены кровоточит. Возможно, не так, как в первые десять лет скитаний по пустынным городам – кровавым фонтаном, но все же боль сочилась, точно у нее был неиссякаемый источник.

Мы были очень похожи: я и Тесс – вывод, который я сделал при первом же взгляде на нее, словно интуитивно это чувствовал, и в котором убедился сегодня, когда она, жертвуя собой вошла в клетку к неконтролируемому убийце, ведомая патологическим бесстрашием исследователя.

– Смотри! – Тесса показала кулон Лилит.

А потом медленно открыла створки, щелчок заставил Лилит фыркнуть, замотать головой и даже слегка отступить. Тесса же наоборот подползла еще ближе, показывая две миниатюрные фотографии внутри кулона.

– Мама. Папа, – она поочередно указала на родителей.

Внимание Лилит было поймано, но все же на недолгую секунду. Она снова стала скалиться по сторонам, точно неугомонный ребенок.

– У тебя такой же, – Тесса указала пальцем ей на шею.

Тогда весь план Тесс наконец обрисовался перед моими глазами. Черт возьми! Вот она – наблюдательность солдата, который засечет каждый шорох, каждое движение листика на кусте, определит местонахождение снайпера по отблескам с прицела. Никто из нас не заметил кулон на шее Лилит, прятавшийся под ее сорочкой, мы на такие мелочи даже не обращали внимание, перестав воспринимать зараженных, как бывших людей, а больше видя глобальную задачу по спасению всего человечества. Нам не до побрякушек!

Но в том то и было отличие Тесс от остальных: она никогда не переставала видеть в них прежде всего людей! Вот, что двигало ею, когда она кидалась в суицидные затеи, как например сделать из себя наживку для атаки или зайти в клетку к бешеному зверю. За всем этим она видела бесконечные истории с вот такими банальными побрякушками, которые и составляли жизнь людей до Вспышки и придавали ей ценность.

Лилит вперила хищнический взгляд на указывающий на нее палец. Было видно, что ей эта близость совсем не нравилась.

– Вон, на груди у тебя.

Тесса подползла к лысому монстру в шапке с электродами совсем вплотную. В этот момент даже я готов был присоединиться к Хайдрун, которая, как мне теперь думалось, вырубилась вовремя.

Осознав, что так она ничего не добьется, Тесса совершила еще один безумный поступок, счет которым я уже потерял. Она протянула руку к кулону, висящим на цепочке на шее Лилит.

– У тебя такой же! Смотри же сюда!

Сначала Лилит отпрянула, потом огрызнулась, потом клацнула зубами прямо возле руки Тесс, но та не отступила, и ей удалось-таки вытянуть кулон из-под сорочки и подвесить перед ее лицом так, чтобы Лилит сфокусировала зрение на нем.

И тут произошло то, чего я так долго ждал. На энцефалограмме импульсы стали скакать один за другим, рисуя в моем воображении вспыхивающие нейронные сети в мозгу Лилит, пытающиеся одолеть блокировку вируса какого-то значимого воспоминания. Я прямо видел эту борьбу между Лилит и вирусом перед глазами, ее усилия вспомнить были практически физически ощутимы!

На деле же она перехватила кулон из рук Тесс, который казался совсем крошечным в ее мощных мускулистых ладонях, и стала разглядывать с видимым напряжением. О да, Лилит! Ты на правильном пути! Вирусу наплевать на этот кулон, но ты его узнала!

– Смотри, – Тесса снова позвала Лилит, чтобы та обратила на нее внимание.

Лилит взглянула на нее.

– Мама. Папа, – указала Тесс на фотографии родителей в каждой створке кулона. – А у тебя там кто?

Слова «мама, папа» на всех языках звучат одинаково. Казалось, что и на языке зараженных эти понятия были узнаваемыми, по крайней мере Лилит осознавала, если так можно выразиться, что Тесс говорит о чем-то очень значимом.

Тесса снова потянулась к Лилит, потому что такими потрясающими длинными когтями, которым птеродактиль позавидует, она не сможет открыть кулон. Снова Тесса махала руками прямо под носом монстра, чьи длинные клыки могли в один укус оторвать пальцы. Я видел, как тряслись руки Тессы, когда она медленно прямо в холодной ладони Лилит щелкнула замком и раскрыла створки.

– Кто это? – тут же последовал вопрос Тесс.

И тут мне даже энцефалограф был уже не нужен, потому что то, что происходило дальше, было понятно без расшифровки.

Лилит резко отпрянула от Тесс, но кулон по-прежнему держала в руках. Ее брови нахмурились, глаза расширились и исказились, точно в боли, она грузно дышала и сипела, словно в настоящий момент пробегала марафон.

– Это твои детки? – спросила Тесс.

Но Лилит словно провалилась в вакуум, где не было никого и ничего, не было этого проклятого мира вокруг, а была только ее боль. Нескрываемая и чудовищная!

– Это двойняшки, так ведь? Братик и сестренка. Им на вид около четырех-пяти лет, – говорила Тесса, хотя Лилит вряд ли понимала ее.

Да и не нужно было, потому что неважно, какого они пола и когда родились. Это были дети, которых Лилит лишилась.