– Я не знаю, что меня вело, но меня что-то вело, – сказала она, остановившись за воротами больницы. – Гадалка послала меня сюда, чтобы я спасла Люду – теперь я понимаю. Только не смейся!

– Да что-то не до смеха. – Он взглянул на часы. – Вы не голодны? Я с утра ничего не ел, не лезло. Давайте отметим Людино спасение?

И хотя Ирма считала, что пить шампанское рановато, они все-таки купили и откупорили бутылку, уютно устроившись рядышком на бревне, во дворе дома номер пять в Косовом переулке. Шампанское было теплым и приторным, зато закуски – сыр, хлеб, колбаса и оливки – показались оголодавшей парочке необычайно вкусными. На нервной почве у обоих проснулся зверский аппетит, и вскоре они смеялись, наевшись и чуть захмелев, чокаясь чайными чашками с шампанским.

– Если бы Люда знала, кому она обязана спасением! – воскликнул Дима.

Ирма отмахнулась:

– Брось, я не претендую на орден. Для меня куда важнее, что кончился этот кошмар. Знаешь, эта гадалка как-то сказала, что для Люды начался обратный отсчет, и это меня просто пронзило. Мы все живем нормальной жизнью, едим, пьем, ходим, разговариваем, а над ней стоит какой-то рефери и считает: «Десять… Девять… Восемь… Семь…»

– Рефери считает по восходящей, – поправил Дима, вылавливая вилкой последнюю оливку, одиноко дрейфующую в жестяной баночке.

– Так то в боксе! – философски ответила Ирма. – А жизнь… Наверное, вся она и есть не что иное, как обратный отсчет. Сколько осталось до вылета…

– Что-то вас мрачные мысли одолели. – Дима налил шампанского в ее опустевшую чашку. – Сегодня радоваться надо!

– Я радуюсь. – Она сделала глоток и, прикрыв глаза, подставила лицо вечернему мягкому солнцу. – И мрака тут никакого нет, наоборот. Знаешь, я тебе признаюсь – я страшно боялась старости и всего, что она с собой приносит. Болезни, морщины, одиночество… Потом – смерть. А сегодня вдруг перестала бояться, как отрезало. После того как я увидела там, в колодце, ее лицо, мне хочется просто жить. Видеть солнце, людей, делать ошибки.

– Да, ошибки, – повторил он, швыряя прочь опустевшую бутылку. Ирма, как будто угадав его мысли, повернулась к нему и положила руку на плечо:

– Переживаешь из-за Марфы?

В другой время он ответил бы резко и в том смысле, что ненавидит людей, сующихся в чужие дела, но сейчас только неопределенно покачал головой. Ирма кивнула:

– Понимаю, нелегко… Скажи, у тебя с этой женщиной что-то серьезное? Может быть, просто ничего не говорить Люде?

– Нет, так я не хочу, – твердо ответил он. – Я скажу все.

– А… Марфа?

– Я ничего не знаю, Ирма Анатольевна, – голова снова разболелась, на сей раз – от шампанского. – Я стараюсь не думать. Знаю только одно – я счастлив, что Люда жива, и…

Резкий возглас, раздавшийся за его спиной, заставил Диму подскочить на месте, Ирма испуганно обернулась. У калитки стояла Марфа. За разговором они не расслышали шума подъехавшего такси, который теперь затихал в конце переулка.

– А где рабочие? – Марфа оглядела раскопки и снова перевела на Диму встревоженный взгляд. – Что случилось? Здравствуйте!

Это относилось к Ирме, и та кивнула в ответ. Дима встал и подошел к подруге. Он заметил, что та как-то особенно прижимает локтем к боку висящую на плече сумку. «Там деньги», – понял он.

– Жаль, что мы выпили все шампанское, но я могу купить еще, – сказал он, пытаясь подобрать слова, чтобы сообщить подруге потрясающую новость. Будь они наедине, все было бы проще, но их слушала Ирма. – Это хорошо, что ты привезла деньги. Ты же привезла?

– Конечно, – тихо ответила та, бросив быстрый взгляд на мешающую свидетельницу. – А где Елена Ивановна?

– Она в больнице.

– Как?! Опять сердце?

– Скорее, стресс. Знаешь, Люда нашлась.

Он ожидал любой реакции, но не такой. Марфа резко закрыла лицо руками, потом так же резко перегнулась вперед, словно вдруг решила совершить какой-то странный намаз. Когда она выпрямилась и отняла ладони от лица, оно покрылось красными пятнами. Дыхание стало прерывистым и хриплым, и когда она заговорила, Дима с трудом разобрал слова.

– Жива? – только и спросила она.

– Жива, в здешней больнице. Пока без сознания. У нее перелом обеих ног, сотрясение мозга… Наверное, потребуются какие-то деньги, ты мне займешь? Вернемся в Москву – сразу отдам. У меня с собой только на мелкие расходы. И вообще, надо подумать о том, чтобы вообще забрать ее в Москву. Вот только придет в себя…

– Да, да, – Марфа озиралась так, будто впервые обнаружила, где находится, и не узнавала местности. – Значит, ты отпустил рабочих? Правильно, сейчас не до них.

– Что с тобой? – Он видел, как у нее трясутся руки. – Присядь, успокойся…

Ему хотелось сказать многое, утешить ее, обсудить самое интимное, насущное – но очень мешала Ирма, бесцеремонно ловившая каждое слово. Марфа дышала тяжело и часто, как выброшенная на берег рыба, глаза метались из стороны в сторону. Она нервно сглотнула и снова прикрыла глаза рукой:

– Не знаю, что со мной… Просто трясет. Ты прав, надо немножко выпить. Я сама схожу, ты купишь не то… Мне надо пройтись, проветриться. Еще эта машина… Меня укачало.

– Да ты хоть послушай, где ее нашли! – воскликнул Дима, но та выставила руку, будто отталкивая его слова:

– Потом, не сейчас. Я все равно не восприму. Подождите меня.

И, захлопнув калитку, быстро пошла прочь, по направлению к станции. Дима изумленно смотрел ей вслед, пока та не исчезла за поворотом. Повернулся к Ирме, смущенно заметил:

– Ей не по себе.

– Ее можно понять, – согласилась та. – Дима, я спрошу, как спросила бы сына… Не сердись. Ты ее любишь?

– Ирма Анатольевна!

– Ну хорошо, спрошу по-другому. Как тебе кажется – она тебя любит?

– Ну а вы как думаете? – Он присел рядом с ней. – Вы же считаете себя знатоком человеческих душ. Посмотрели на нас вместе?

– Посмотрела, но поняла одно – вы друг другу очень небезразличны. Вон что с ней творилось, когда узнала про Люду… Чуть сознание не потеряла! Только что это за чувство, Дима? Она что – так боится соперничества? Ревнует? Или ей стыдно перед подругой?

– Спросите ее сами, – посоветовал Дима.

Но совет пропал впустую. Марфа не вернулась ни через полчаса, как можно было ожидать, ни через час, ни даже через два, когда им позвонили из больницы и сказали, что Люда пришла в себя и уже говорит. У нее уже был следователь, родственники тоже могут подъехать. Чем быстрее, тем лучше – ее готовят к сложной операции.

– Одна нашлась, другая исчезла! – причитала Ирма, когда они ехали в больницу. – Дима, позвони ей еще!

– Она отключила телефон.

– Нельзя же быть такой нервной! Она казалась такой смелой, напористой и вдруг сбежала! – удивлялась женщина. – Может, это ты ее напугал?