друзей и врагов рабочего движения. «Известный сподвижник Лассаля Карл Маркс…» – для него ли подобные титулы?

Во-вторых, он определенно не хотел связывать свое имя со всеми промахами и ошибками, которые мог бы допустить Лассаль, действуя в отдалении от него по своему усмотрению.

В-третьих, он мог знать (и, наверное, знал) кое-что о планах Лассаля войти в контакт с Бисмарком ради союзничества рабочего движения с королевской властью против либеральной буржуазии. Такова была политическая идея Лассаля, из которой он не делал секрета и которую он, скорее всего, успел изложить Марксу, если не в письмах (коих мы не знаем), то при личных встречах в Берлине (март – апрель 1861 г.), когда Маркс гостил у Лассаля. В данной связи нежелание открытого сотрудничества – при сохранении хороших личных отношений – особенно понятно.

Почти наверное он рассчитывал, что – случись в Германии революция – Лассаль призовет его к себе, а уж он мог бы найти возможность вызвать и пристроить куда нужно Энгельса, Эккариуса, Вольфа, Либкнехта и весь свой штаб.

Так мы понимаем его явное нежелание рвать отношения с Лассалем или подвергать их дальнейшему риску после непредвиденных и досадных недоразумений на денежной почве. Так мы объясняем его эпистолярное и публичное молчание во время «года торжества», а найти для Энгельса разные предлоги было нетрудно. «Не хочу отнимать у него наше в замаранном виде» – каково! И это человек, болезненно чувствительный к вопросам плагиата! И он же, кто сказал такое о живом Лассале, стал «отнимать свое» у мертвого.

Двойная игра Маркса в «треугольнике» – очевидна. Перед Энгельсом он должен был высмеивать и принижать Лассаля, независимо от личного к тому отношения. В другую сторону подобного не требовалось: Лассаль знал об их тесной связи и, по-видимому, представлял этот союз в том свете, как мы его описали («первый» – «второй»), может быть даже не без помощи Маркса. Последнему требовалось лишь не подчеркивать тесноту своей связи с Энгельсом, и потому он подчеркнуто не писал ему из дома Лассаля, ведя переписку с другими, включая кузину-любовницу.

В силу сказанного напрашивается и решение проблемы «треугольника». Кто из двоих был ему ближе? Кому он доверял больше? С кем связывал свои планы? Подобная постановка неплодотворна, ибо решение «треугольника» диалектично.

Кто станет вторым, а кто третьим – какая разница, если первым буду я? В лично-тактическом плане Лассаль был для него запасным вариантом друга-сподвижника. В стратегическом плане, по-видимому, – тайной надеждой. Мы думаем, что в конечном итоге ему было бы безразлично, какая борода будет красоваться рядом с его бородой на знамени пролетариата.

Изложенная гипотеза хорошо согласуется с тем, что́ мы знаем о личности Маркса: с его цинизмом, целеустремленностью и неразборчивостью в средствах.

Внезапная гибель Лассаля внесла фактор непредвиденный и опасный в игру, которую вел Маркс. Лассаль оставил богатое наследство. Но завещал его Беккеру и Швейцеру. Первый возглавил Рабочий союз, второй взял на себя газету и продолжение тактики заигрывания с Бисмарком против буржуазии.

Всеобщий германский рабочий союз не только не призвал варягов из Лондона, но и сделал Лассаля своей эмблемой. Покойный Лассаль угрожал совершить то, чего не сделал Лассаль живой: продемонстрировать всем, что в рабочем движении Германии Маркс ни при чем.

Надо учесть, что вожди лассальянцев унаследовали также и искреннее уважение к Марксу. Они тоже неоднократно предлагали ему свое сотрудничество, и их, вероятно, ставила в тупик несговорчивость лондонского маэстро. Создавать секцию Интернационала на базе лассальянского Союза он отказывался. Отказался вскоре и сотрудничать в газете «Социал-демократ» (публичный повод – статья Швейцера о Бисмарке, причина, согласно письмам, – «культ Лассаля»). Быть при Лассале вторым, быть продолжателем Лассаля он не желал.

Овладеть Союзом не удалось. Газетой – тоже.

Поэтому в анонимных рецензиях Энгельса на I том «Капитала», подделанных под отзывы честных «буржуазных» критиков, мы каждый раз встречаем нашептывания против покойного друга и благодетеля Маркса. По той же причине биографию Карла Маркса Энгельс начал с инсинуаций против Лассаля и его заслуг. Тому, кто не чувствует себя обязанным придерживаться легенды, наскок Энгельса открывает свой скрытый смысл.

Подведя мину под доброе имя Лассаля, Энгельс начинает рассказывать собственно биографию своего босса, не жалея голубой и розовой красок. Здесь – в первый, но далеко не в последний раз в истории – Маркс представлен как выдающийся герой рабочего движения плюс выдающийся ученый своего времени. После этого следует очередное восхваление «Капитала», который характеризуется так: «политическая экономия рабочего класса в ее научном

выражении» (16/381). Классовая наука, стало быть…

В заключение рассказанной истории приходится констатировать, что первое в истории жизнеописание Карла Маркса (автор – Энгельс) от начала до конца лживо. Оно и начинается прямо с преднамеренной лжи:

В Германии родоначальником немецкого рабочего движения привыкли считать Фердинанда Лассаля. А между тем нет ничего ошибочнее такого взгляда. Если шесть-семь лет тому назад во всех фабричных районах, во всех крупных городах, центрах рабочего населения, пролетариат массами стекался к нему, если его поездки были триумфальными шествиями, которым могли позавидовать монархи, – то разве не была тут уже заранее незаметно подготовлена почва, на которой так быстро созрели плоды? Если рабочие восторженно приветствовали его слова, то потому ли, что слова эти были для них новы, или же потому, что сознательным рабочим они давно уже были более или менее известны?

…У него был предшественник, стоявший неизмеримо выше его в интеллектуальном отношении, о существовании которого он, правда, умалчивал, вульгаризуя в то же время его труды; его имя – Карл Маркс (16/377).

Как раз во время издания I тома «Капитала», в 1857 г., Маркс признал, что популярность его в рабочей среде Германии оставляет желать большего (31/245).

Иначе и быть не могло: если кто-то из «нынешнего поколения» «сознательных рабочих» и помнил о деятельности Маркса, это могла быть память о его недостойном поведении в истории с Союзом коммунистов, начиная с раскола и кончая кёльнским процессом. Реальной связи с рабочим движением Германии у Маркса не было (как показывает, в частности, и афера с Клингсом), хотя иногда он и пытался имитировать нечто подобное перед Энгельсом.

Энгельс, скорее всего, понимал эту игру и, превознося друга как истинного вождя немецких рабочих, должен был в достаточной степени осознавать меру своего «небольшого шарлатанства».

Истинный тактический расчет Энгельса был как раз на забывчивость рабочих старшего поколения, так же как стратегический расчет двух подельников был на забвение их прошлых дел. Не Лассаль работал на почве, возделанной Марксом. Отнюдь. Это Маркс простер цепкие лапы к урожаю, посеянному Лассалем.

Троянским конем марксизма в германском рабочем движении стал «Капитал». Книга вышла как нельзя более своевременно.

Глава 19

Первые радости

Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма.

Основоположники

И вот явились к нам они, сказали: «Здрасьте!»

Мы их не