крайней мере, они так думают. Достучаться до мигрантов можно через их детей. Социальный работник не может прийти к родителям, которые практически не говорят на русском языке и для которых он – чужой. С подростками также уже сложно найти общий язык, но все же проще. Надо помогать детям мигрантов, которые ходят в школу и детский сад.

Одним из самых интересных проектов «Каритас» была музейная программа для детей-мигрантов и обычных детей, которых вместе водили на выставки. В начале этого проекта родители, обычно мамы, ходили вместе с детьми или отпускали их с общей группой. Но потом постепенно родители перестали пускать детей, так как испугались, что их дети вырастут совершенно другими, чем они сами. «Каритас» предлагал запустить такого рода культурную инициативу на уровне правительства Москвы еще в 2004 г., когда мигрантов в столице было около 20 %, но власти отказались от участия. В настоящее время мигрантов – более 30 %, и активисты «Каритас» полагают, что время в значительной степени было упущено.

В странах Европейского союза, с точки зрения активистов «Каритас», другая проблема – есть опасения по поводу того, насколько милосердие обращено к тем, кто в нем реально нуждается. С одной стороны, массовая миграция происходит из-за военных действий и в ЕС принимают всех. Но на деле иракским или сирийским христианам часто целенаправленно не дают визы и не пускают в Европу. Чрезвычайно сложно найти баланс и определить потребности человека, так как в конечном счете все едут за «хорошей жизнью», то есть это экономическая миграция. Как и в России, существует проблема взаимопонимания культур, отсутствия знаний о стране, откуда человек прибыл, о том, чем можно и чем нельзя накормить людей, сотрудники служб, общающиеся с мигрантами, часто не в состоянии понять точно, кто перед ними – многие, например, выдают себя за сирийцев и т. д. В Европе стал применяться более дифференцированный подход к беженцам. По словам Ольги Тимофеевой, «сейчас в Евросоюзе существует список стран, из которых продолжают прибывать соискатели убежища, но которые в принципе безопасны для возвращения. Конечно же, это не Сирия, Ливия или Ирак. Но такие страны, как Иран, Пакистан, Индия, Россия, Грузия, Армения, Нигерия, в последнее время вошли в европейские проекты, призванные помочь реинтеграции на родине людей, проживших в Бельгии, Франции, Финляндии и других странах от полугода до 10–15 лет. Каковы критерии для стран-участниц? Наличие достоверной информации, что страна безопасна для “возвращенца”, наличие вызывающих доверие местных партнеров, взаимопонимание сторон относительно конкретных шагов по реинтеграции человека или семьи»[569].

Один из основных принципов «Каритас» – это «заставить» само государство работать. Например, в Москве были созданы по французскому образцу гостиницы для бездомных. Этот опыт был признан удачным, и благодаря «Каритас» правительство Москвы открыло в столице 7 таких гостиниц. «Каритас» был также инициатором открытия адаптационного центра для бывших заключенных в Востряково, который впоследствии стал государственным учреждением. Как отмечают активисты «Каритас», «западные спонсоры все скупее, поэтому надо идти на диалог с властью, говорить с конкретными людьми, показывать пути решения проблем». Иногда чиновники напоминают католикам, что они – «нетрадиционная религия», но, как правило, очень доброжелательное отношение складывается с региональными властями. А регистрация в качестве религиозной организации спасает от статуса «иностранного агента». Хотя в политической деятельности «Каритас» не участвует – даже в общественных акциях против абортов и однополых браков, например, как организация он не может принимать участия.

Главное в работе организации, по словам сотрудников «Каритас», «не стоять с плакатом, а предлагать альтернативы» – католический опыт широко используют и в православной службе «Милосердие», переводят католические методические пособия по разным направлениям, с лютеранами и баптистами есть сотрудничество по проблеме ВИЧ-СПИДа. Еще в 2002 г. «Каритас» издал справочник по работе с наркозависимыми «Надежда в беде: наркотики и наркоманы», автором которого стал Евгений Проценко, православный активист и создатель центра по реабилитации наркозависимых. В сфере реабилитации бывших заключенных «Каритас» сотрудничает с православным приходом св. Николая в Троекурово, где свящ. Александр Немченко создал свой центр. Туда католики иногда отправляют людей на реабилитацию. Прот. Дмитрий Смирнов, будучи главой Отдела по взаимодействию с вооруженными силами РПЦ, предоставлял помещение для проведения конференции «Каритас».

Следует признать, что христианские церкви в России не слишком активно помогают мигрантам. Происходит это по разным причинам: большинство из приезжих – мусульмане, они, как правило, находят себе работу, и у церквей нет опыта решения миграционных проблем. Русская православная церковь объявляла о своих намерениях начать целенаправленную и постоянную работу среди мигрантов, проводить курсы по русскому языку и православной культуре для них, но по существу мало что удалось сделать. Работа «Каритас» среди мигрантов обширна и уникальна среди христианских церквей (другие социальные проекты и помощь группам риска есть и у протестантов, и у православных). Зарегистрированных приходов у католиков в России не так много – 245. У каждой общины есть еще и своя независимая от «Каритас» социальная работа. Однако даже малыми силами российские католики реализуют международные социальные программы, воплощая в жизнь призыв папы Франциска быть ближе к людям и их нуждам, независимо от их происхождения.

4.6. Роль протестантских церквей в гражданском обществе

Миссия протестантских церквей уже с конца 1980-х гг. стала наиболее заметным и новым явлением на евразийском пространстве наряду с ростом влияния (возрождением) национальных религиозных традиций. Участие церквей в общественной жизни России, Белоруссии, Украины стало наглядным примером усиления роли христианства в политической жизни в условиях социально-политических кризисов в постсоветские десятилетия. Помимо этого, после длительного периода коммунистической атеизации религиозные институты в странах бывшего СССР стали играть важную социальную и гражданскую роль в качестве носителей демократических ценностей, так же как это происходило и происходит в странах Евросоюза.

Развитие религиозной жизни на постсоветском пространстве в 1990-е и 2000-е гг. привело к формированию уникальной ситуации многообразия религий и конфессий, движений. Некоторых направлений ранее не было в России и странах СНГ, другие стали играть новую роль, которой исторически у них никогда не было. Православие (или ислам) стихийно превратилось в новую идеологию, пришедшую на смену советской, а инославные христианские конфессии переросли рамки «меньшинства», католики, лютеране «обрусели», вышли за этнические рамки и стали важной частью общественной жизни.

В странах бывшего Советского Союза они составляют меньшинство, хотя с начала 1990-х гг. присутствие евангельских общин стало заметно в большинстве государств Евразии. Более того, фактически во всех странах, будь то Россия, Белоруссия, Казахстан, Индия или Китай, появились принципиально новые протестантские движения, не существовавшие в этих государствах в советский период. Безусловно, протестанты занимают