все: непроглядные заросли черной ольхи, жидкая грязь под ногами и шум под окнами – в войске, состоящем из невесть какого сброда, то и дело проводились маневры… Закрепиться в этом районе удалось не так уж давно, любые границы в Мятежных землях зыбки, как это самое проклятое болото, но смотреть на Вессу хоть изнутри, хоть снаружи у герцога уже не было сил.

Сафир Гаро прекрасно понимал, что, направив его сюда, граф Ивьен сыграл ему на руку: именно здесь, подальше от эверранского двора, так удобно воплощать в жизнь свою мечту – пускай пока оставаясь в тени, пускай чужими руками… Находись Гаро в столице, его игру давно уже раскрыли бы. И тем не менее он ничего не мог с собой поделать: как же тяготило Сафира это изгнание, неумело выдаваемое за честь служить своей стране! Который год герцог кормил здесь комаров по милости Сэйграна Ивьена! Понимал ли регент, что давний союзник может быть опасен, или просто мстил за старые, почти детские обиды – сложно сказать. В любом случае это было бесовски неверным решением, отсылать Сафира в подобную глушь. Тот, кого называют воплощением верховного демона, тот, кого боятся до судорог и ненавидят до умопомрачения, неужели он так и не понял, что врагов – настоящих врагов – нужно держать как можно ближе к себе?..

Неудобства Гаро потерпит, переждет… Он умеет ждать! А вот Сэйгран своими действиями уже подписал себе смертный приговор. Да и сколько осталось того ожидания? Самое главное случится менее чем через месяц, а дальше уже так, вопрос техники…

Герцог захлопнул окно – сил больше не было вдыхать пропахший сыростью воздух; вернулся к столу и еще раз перечитал письмо, силясь понять, не упустил ли чего-то, что укрылось между строк прозрачным, почти неразличимым намеком. Нет, похоже, Элирис Аварр, брат погибшего посла, действительно умело справляется с отведенной ему ролью. Позиции короля Севеля все более шатки, скорее всего, государственный переворот в Дионе произойдет в срок – тогда, когда это требуется Сафиру. А потом армия Диона окажется под контролем Гаро.

Хорошо, замечательно… Ах небо, ему почти не верилось, что на этот раз все действительно получится. Сколько лет они с Анирадой ждали, сколько всего уже полетело в пекло! А теперь эверранская корона готова сама упасть им в ладони, как спелое яблоко. Он повертел в пальцах бумагу и бросил в камин – незачем хранить такие вещи. Туда же отправилось и последнее письмо Эрега – владыки племен, населявших Закатные горы. Анирада считает, что горцы не лучшие союзники, что черно-серебряные совершили ошибку, связавшись с ними, – слишком непостоянны, слишком воинственны и вспыльчивы. Однако Сафир был с женой не согласен: суеверность Эрега делала его предсказуемым, а потому управляемым. Помоги владыке Закатных гор получить желаемое, и станешь ему братом, а родство для горцев – вещь священная. Своих они не предают. Нужно только знать, что на самом деле стоит предложить в качестве оплаты… Гаро знал.

На столе осталось еще одно послание, которое герцог пока жечь не торопился. Он налил себе вина, вернулся в кресло и принялся, одним богам ведомо по которому разу, просматривать донесение разведчика из Вентры. Было в лаконичных, рубленых предложениях нечто тревожное, настораживающее, хоть на первый взгляд дела шли не так уж плохо. Да, градоправитель ему неподконтролен, но это не так важно, можно обойтись без него – на этот счет Сафир почти не беспокоился.

А вот внезапное появление там Пиара Альвира герцогу не нравилось, хоть он и сам толком не мог объяснить почему. Ну что Сафиру с этой его случайной славы?.. Да, сейчас о черно-серебряном принце там слагают баллады и рассказывают всевозможные небылицы о силе его и доблести, но долго ли это продлится? У тех, кто хоть что-то понимает в вопросах политики и власти, выходки Пиара вызывают скорее недоумение, чем восторг. Правитель, который очертя голову раз за разом лезет в петлю, – это почти смешно. Было бы смешно, если б не было опасно и бездумно. Нет, те, кто имеют в Эверране хоть какую-то власть, о юном Альвире весьма невысокого мнения. А любовь толпы… Ненадежная это вещь, недолгая. Как любовь какой-нибудь трактирной девки: ее несложно получить – подкинь ей монет, блесни своей силой и ловкостью, и она твоя – искренне твоя. На одну ночь. Сейчас чернь в Вентре готова носить Пиара на руках, но стоит ему оступиться, и его подвиги мгновенно будут забыты. Помнит ли кто-то его победы под Тифрой, его рвение во время Траурной зимы? Едва ли.

Однако что-то Альвир зачастил ходить в героях – пожалуй, это начинало быть опасным, тем более что время подходит. Да и речь все-таки о Вентре, а все, что касалось этого города, Гаро считал весьма важным. Вентра и Аллира уже сыграли ключевую роль во время Войны Огня, могут сыграть и теперь. Сафир должен быть уверен, что Вентра поднимется на восстание тогда, когда он сочтет необходимым.

Не следовало повторять ошибок Иргана – тот сам обрек себя на провал. Даже не погибни он при штурме, недолго бы Волк правил Эверраном: слишком единодушна была к нему народная ненависть, слишком сильно в их глазах он проигрывал своему предшественнику. Нет, такого допускать нельзя – когда падет дом Альвиров, никто не должен сожалеть о них. Никто не должен допускать и мысли, что Лиар Нейд на престоле был бы предпочтительнее Сафира Гаро. А потому принцу пора бы уняться.

Надо же, никогда бы герцог не подумал, что мальчишка однажды доставит ему головную боль! Мягкотелый, неумный человек, к тому же излишне легковерный. Так разительно не похожий на решительного и жесткого Иргана – своего отца.

Гаро с удивлением понял, что вспоминает Эверранского Волка почти с теплотой. Все сложилось так, как сложилось: Сафир сам решил его судьбу – золотой венец и рука Анирады оказались дороже их былой дружбы! Да и Волк виноват сам, не стоило брать на себя слишком много! И все-таки, все-таки… Герцогу почти не хватало этого человека.

А ведь и Рада испытывает нечто подобное… Не к Иргану, конечно, она почти не знала его, – к Сиверу Аритену. Гаро видел, как задумчива и печальна становится его жена, когда в цвет входит сирень. Когда-то Великий Феникс таскал ей охапки этих цветов… Император Аритен пал ее волей и от ее руки, и ни о чем Анирада не жалеет! И все-таки иногда волшебнице тоже кажется, что она по нему скучает.

Что за мысли лезут в голову?..