истопники — загадочные люди, обитавшие в котельных. Истопники любили ходить друг к другу в гости и рассказывать о прежнем житье-бытье. Иногда, когда в доме собирались что-нибудь печь, дедушку посылали вниз, в подвал, принести ведерко угля. Дедушка всегда с удовольствием исполнял поручение, пользуясь случаем, чтобы послушать рассказы истопников. У него сложилось впечатление, что они присутствовали при всех значительных исторических событиях…

Коньки

Может, у кого и сразу появились появились коньки — у дедушки вначале была деревянная дощечка с врезанным в нее железным прутом. Дощечка прикручивалась к валенку веревкой. Дедушка отталкивался одной ногой от земли и ехал. Примерно как на самокате.

Настоящие коньки дедушка получил, когда учился в первом классе. Коньки с ботинками. Снегурки называются. От других коньков снегурки прежде всего выгодно отличались тем, что не приклепывались намертво к ботинкам. Привинтил их специальным ключиком — коньки с ботинками. Отвинтил — просто ботинки. Бегай в них, гуляй, ходи в школу. Очень практично.

Коньки с ботинками однажды вечером принес дедушкин отец. Они вкусно пахли новой кожей. Утром дедушка надел их и вышел в подъезд. Коньки громко стучали по каменной лестнице. И это было приятно.

Во дворе дедушка немного покатался, привыкая к конькам. И коньки начали привыкать к дедушке. Через некоторое время они уже не сбрасывали его в снег. Они, наверное, постепенно смирялись с мыслью, что дедушка будет их хозяином. И только, видно, напоследок, они решили выкинуть штуку: один конек взял и отвалился. Плохо был привинчен. Дедушка доковылял до сугроба, сел в него и полез за ключиком, чтобы присобачить конек на место. Мимо проехал какой-то мальчишка, на бегу схватил конек и был таков. Дедушка хотел погнаться за ним, да в одном коньке не очень-то побежишь!

Уж так устроен человек, что в самой, казалось бы, печальной ситуации он не способен долго пребывать в унынии. Во-первых, подумал дедушка, все-таки куда ни шло, он владел парой коньков аж со вчерашнего вечера до нынешнего утра и даже успел на них покататься. Во-вторых, один конек несравненно лучше, чем полное отсутствие коньков. И, в-третьих, ботинки-то остались при нем, никуда ведь они не делись, ботинки! Бегай в них, гуляй, ходи в школу.

И окончательно утешившись, дедушка оттолкнулся от земли и покатился на одном коньке. Примерно как на самокате.

Зощенко

Когда дедушка был маленьким, он считал, что самый веселый человек на свете — это писатель Михаил Зощенко. Ну кто мог смешнее его выдумывать разные истории! Да, пожалуй, никто! И если уж у него все так смешно получалось на бумаге, то можно представить, какой он весельчак в жизни. Небось, думал дедушка, шутит с утра до вечера, а его знакомые и родственники животики от хохота надрывают.

На школьных вечерах дедушка обычно выступал с чтением рассказов своего любимого писателя. Со временем это превратилось в дедушкино постоянное амплуа. Стоило ему появиться на сцене, зал сразу же приходил в веселое расположение духа. И дедушка изо всех сил старался не обмануть ожидания публики. Он порой увлекался настолько, что кое-что присочинял и от себя, лишь бы смешнее было.

Однажды дедушке посчастливилось увидеть Михаила Зощенко, как говорится, воочию. Посчастливилось благодаря родной тетушке. Она работала библиотекарем в Доме писателя. И привела племянника на творческий вечер Алексея Силыча Новикова-Прибоя. Он писал о море и моряках и сам когда-то служил на флоте. Алексей Силыч рассказывал всякие забавные эпизоды из своей жизни и, когда они принимали совершенно невероятный оборот, поворачивался к президиуму и ссылался как на свидетеля на боцмана, сидевшего среди прочих почетных гостей. «А вот боцман не даст соврать!» — то и дело прибавлял Алексей Силыч. Боцман в морском кителе, воротничок которого врезался в шею, багровел и гнул голову к столу, покрытому кумачовой скатертью.

Дедушкина тетушка наклонилась к племяннику и шепотом стала перечислять имена сидевших в президиуме. Зощенко!.. Дедушка не поверил своим ушам. Неужели вон тот необычайно печальный темноволосый человек и есть Зощенко! Дедушка переспросил и получил утвердительный ответ. И потом уже весь вечер не мог отвести глаз от лица Зощенко, безуспешно пытаясь уловить на нем хоть тень улыбки.

Дедушка вернулся домой и заново перечитал знакомые рассказы… Но теперь они уже не казались знакомыми. Как будто, пока книга стояла на полке, кто-то переставил в ней все слова.

— А может — говорит дедушка, — это кто-то во мне все поменял местами. Очень даже возможно, не отрицаю.

Чувство

Когда дедушка был маленьким, его тоже на лето отправляли в пионерлагерь. Собственно говоря, пионерлагерем называлось несколько изб в подмосковной деревне, покинутых хозяевами и наскоро приведенных в порядок шефами, чтобы там могли поселиться дети. Избы стояли на разных улицах, так что было непонятно, где кончается пионерлагерь и начинается деревня.

Зато речка, главное дело, находилась под боком! Лопасня. Загорай, плавай, уди рыбу! Хорошо!

Здесь самое время сообщить, что дедушка был влюблен. Он был влюблен в свою пионервожатую. Звали ее Дина Таланова. Вообще в нее был влюблен весь дедушкин отряд. Такой это был на редкость дружный коллектив.

Наверное, чтобы понять истоки чувства, разом охватившего два десятка мальчишек, нужно представить себе Дину Таланову. Нужно представить себе юную работницу велозавода, всегда улыбчивую, замечательно умевшую петь песни и читавшую ребятам вслух книжки перед отбоем. Знаете, не каждая пионервожатая читает вслух ребятам книги. А вот она читала.

Никто в дедушкином отряде и помыслить не мог, что улыбка и замечательный голос Дины принадлежат не только вверенным ее вниманию детям, но и еще одному человеку, давно вышедшему из пионерского возраста.

Печальное это открытие суждено было совершить дедушке.

Нам не дано ведать, когда явятся нашим глазам горькие истины. Пробудившись ночью и выйдя на улицу, дедушка услышал в некотором удалении от дома голос Дины и вторивший ему мужской. Пользуясь прикрытием палисадника, дедушка подкрался ближе и увидел голову Дины в возмутительном, как ему показалось, соприкосновении с крутым, гвардейского размаха плечом. Кажется, потом Дина со своим кавалером поцеловалась, но детали уже не имели для дедушки решительно никакого значения.

Само собой, он был не в состоянии дотянуть в бессонном одиночестве мучительную ночь. То, что произошло после его возвращения в дом, возможно, будет зафиксировано, как редчайший случай проявления коллективной ревности, поднявшей среди ночи целый пионерский отряд и увлекший его на улицу.

Остался на своей постели лишь мальчик Ваня Сидоров. Он тоже любил Дину, но еще больше он любил поспать. В каждом человеческом сообществе, утверждает дедушка, всегда