По окончании основных работ в селе прошел общий сход, на котором было принято решение начать переправу в лес женщин, стариков, детей, оборудовать для них скрытый лагерь с запасом еды. Это делали станичники, свободные от службы.

17 июля Ургин выехал в Тарусу, где встретился с князем Одоевским. От него Алексей узнал, что 7 июля умер король Сигизмунд. Речь Посполитая и Швеция теперь вряд ли вступили бы в войну. В Кракове собрался сейм для избрания нового монарха, а это дело не одного месяца. Потом воеводы обсудили действия заградительной дружины.

Князь Одоевский одобрил план Ургина.

– Ты все сделал как должно, – заявил он. – Мой полк и сам перекрыл бы татарам переправу на наш берег, но у него свое задание.

– Я все понимаю, Никита Романович. Обещаю, что дружина, усиленная станичниками и казаками на стругах, свое дело сделает. А какой ценой? Это уж как Бог даст.

– Езжай в Высокое, князь. Я буду ждать известий от тебя. Из Москвы мне сообщили, что орда Девлет-Гирея сейчас находится в двух дневных переходах от Оки. Так что еще один день на подготовку встречи татар у тебя есть. А потом сеча!

– Быстрее бы.

– Людей береги!

– Конечно, Никита Романович.

Вернувшись к переправе, Ургин увидел два струга, приставших к берегу у села. Их окружали галдящие детишки, пораженные подобным чудом. Один струг был крупнее другого.

Ургин переправился через реку, ступил на берег, и к нему подошел Белый.

– Пришли казацкие струги, князь.

– По-твоему, я слепой? Или суда настолько малы, что их не видать? – Ургин улыбнулся.

– Нет, мое дело доложить.

– Кто старший?

– Атаман Курьян Шалый. Помощник у него Иван Галашин. Он командует стругом поменьше.

– Сколько с ними людей?

– Сто пятьдесят, князь.

– Ого! Немало.

– Так на одних веслах на каждом струге не менее пятидесяти человек. А еще рулевые, пушкари.

– Что сейчас делают казаки?

– Трапезничают. Позвать атамана?

– Позовешь, как отобедает. Помоги Найденову разместить казаков на отдых.

– Уже сделано. Часть судовой рати вернется на струги, остальные у нас устроятся, места хватит.

– Хорошо. Я буду ждать Шалого здесь.

– Сам-то перекусить не желаешь?

– Не голоден.

– Понятно. Воевода, поди, знатный стол накрыл.

– Мы о делах говорили. Татары в двух дневных переходах от нас. Так что завтра можно ждать появления их разведывательных дозоров. Надо перевезти баб и детей на тот берег, отправить в лесной лагерь.

– Это дело Ермолая.

– Теперь, Леша, все, что бы ни происходило, наше общее дело.

– Понятно.

– Отряд Ларионова на выходе?

– Нет, в селе. Объезд сторожевых постов сделали и вернулись.

Ургин приказал:

– Пусть Найденов явится ко мне, после того как поговорю с атаманом.

– Слушаюсь.

Белый поднялся к околице, Алексей повернулся к судам. Струги представляли собой плоскодонные большие лодки, имеющие осадку не более полуметра, потому и подошли вплотную к берегу. По высоким бортам большого струга было шестнадцать весел, малого – восемь. Мачт они не имели. Борта на вид крепкие. На носу большого струга две небольшие пушки, малого – одна. Нос и корма задраны.

Дети шумно обсуждали суда, подходили к ним, плавали вокруг. Вскоре появились женщины и погнали мелюзгу домой.

Алексей и не слышал, как сзади подошел человек.

– Князь Ургин? – раздалось за спиной.

Он резко обернулся:

– Ну и походка у тебя! Прямо как у кота. Атаман Шалый?

– Он самый. Ты звал, я пришел.

– Ну, здравствуй, Курьян. Как тебя по отчеству?

– Называй по имени или просто атаманом. Это вас, князей да бояр, принято называть по чину, имени-отчеству, у нас иначе. Мы люди вольные. Начальство сами избираем, коли что, и прогоняем его.

– Воля – это хорошо, Курьян, но только не в том деле, которое нам предстоит сделать.

– Мне в Калуге дали задание и сказали, что ты уточнишь его.

– А что за задание ты получил?

– Держать переправу до команды, после уйти, куда ты скажешь.

– Все верно. У тебя есть опыт войны с татарами?

– И не только с ними. Мы, князь, и к Астрахани ходили, и к Азову, а один раз и в Черное море. Галеру турецкую потопили!

– Как струги выдержали подобные переходы?

– Нет, эти в море сами, без боя потонули бы. Мы плавали на других, что помощнее, под парусом.

Ургин спросил:

– Как мыслишь здесь держать оборону?

– А чего мыслить-то? – бесшабашно ответил отчаянный атаман. – Встанем у того берега и будем бить татар из пушек да пищалей, кода те в реку влезут.

– С ордой идут турки, у них есть пушки. Да и татары могут достать горящими стрелами.

– От стрел отобьемся, а пушки и у нас есть.

– Три малые? Против пехоты и конницы они вполне пригодны, если бить картечью, а вот с большими вражескими орудиями не справятся. Если турки притащат их с собой, то разнесут твои суда в щепы.

Шалый почесал затылок.

– Что ты предлагаешь, князь?

– Слева изгиб реки видишь?

– Ну?

– Один струг, что побольше, отведешь туда и спрячешь под обрывом. Напротив болотце, там татарские разведчики не пройдут. Они сунутся вниз по течению, им судно не будет видно.

– Ага! Ладно.

– Теперь глянь направо. Заросли высокой осоки видишь?

– Да.

– Там затон небольшой, мелкий. Но плоскодонный струг спрятать можно, подведя к дальнему берегу и забросав осокой. Затон извилистый, татарская разведка его весь увидеть тоже не сможет.

– Лады, князь! Встанем мы, где ты сказал, а дальше что?

Ургин объяснил:

– Моя дружина и станица Найденова вступят в бой с передовым отрядом татар. Нам надо продержаться один день, а потом уйти в лес. Однако татары вряд ли дадут нам такую возможность. Моим людям потребуется передышка. Ее предоставишь ты.

– Как?

– Когда обороняться станет трудно, надо будет уходить, ратники зажгут бересту. Увидишь дым, выводи свой струг на открытую воду и бей по татарам из пушек и пищалей. Как действовать второму судну, определишь сам. Но гляди, долго на виду у басурман оставаться нельзя. Обстреляешь переправу, берег, околицу села, прикроешь проход к себе второго струга и уходи вниз по течению до первой крепости. Помни, ты должен выиграть время, чтобы мои люди успели отойти к лесу. Вы, казаки, народ отчаянный, не прочь подраться с неприятелем. Но не здесь! Поэтому предупреди людей, чтобы не своевольничали. А то ринутся казачки со стругов на берег, на татар, да и сгинут все до единого. Этого допустить нельзя. У царя каждый воин на счету. Понял меня, Курьян?