— Парижанам так легко доставить удовольствие, — пробормотал Дэниел.

Шум аплодисментов еще звучал в его ушах, когда Дэниел отослал горничных из их комнат, ногой распахнул дверь в свою спальню и положил Лорелею на кровать.

— Ты проклятый варвар! — она скатилась с кровати и побежала к двери, ее платье как привидение мелькало в лунном свете.

Дэниел бросился к ней, захлопнул дверь и повернул в замке ключ.

— Тебе лучше немного побыть со своим мужем. Нам нужно кое-что решить, Лорелея. Прямо сейчас, — сказал он, засовывая ключ в карман.

Она отступала от него, пока не уперлась в спинку кровати. Лорелея ухватилась за нее и презрительно посмотрела на Дэниела, как на совершенно чужого ей человека.

— Нам нечего решать, — сказала она. — Ты лгал. Я не прощу тебя. Что ты еще можешь мне сказать?

«Что я люблю тебя, — это открытие поразило его сердце и пронеслось сквозь сознание. — Больше жизни, больше свободы».

Еще вчера она бы поверила ему. Сегодня же решит, что это очередная ложь.

Он подошел к камину и взял с полки трутницу. Очень медленно и нарочито осторожно он зажег тонкую свечку, а потом прошел по комнате, зажигая по очереди все свечи, пока не стало светло.

В его душе ярость перемежалась с каким-то страшным возбуждением. Он знал ее как девственницу, партнершу в восхитительной страсти и нежную, жаждущую любовницу. Но только не такой, какою она была сейчас: соблазнительной женщиной, полностью осознающей силу своей сексуальной привлекательности.

Лорелея без выражения смотрела на него, в ее глазах была настороженность. Наконец он повернулся к ней лицом.

Казалось, ему было трудно дышать.

Зря он зажег свечи. Невольно его взволновало так хорошо сидящее на ней это проклятое платье. Ткань обтягивала ее тело, золотом сияло в желтом свете свечей и восхитительно переливалось при каждом ее вздохе.

Его тянуло к ней, как глупое насекомое в шелковую паутину. Дэниел подошел и стал перед Лорелеей, упершись руками в спинку кровати, тем самым лишив ее возможности улизнуть от него.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — требовательно спросил он.

В ее глазах с пляшущими язычками пламени он увидел вызов.

— Я выросла, Дэниел. Стала мудрее.

Он хрипло усмехнулся, хотя его глаза не отрывались от ее пухлых, влажных губ. Дэниел грубо дернул за прозрачную ткань платья:

— Ты называешь это нарядом взрослой женщины? Я называю это платьем шлюхи. Этому научила тебя Жозефина?

— Тебе самому очень нравились уроки Жозефины, Дэниел, — бросила она ему в ответ.

Его сердце превратилось в кусок льда. Значит, и об этом рассказала Лорелее эта сука.

— Ради Бога, — тихо произнес он, — о чем ты думала, когда наряжалась в это платье?

— Я думала, что оно сможет привлечь внимание мужчин к тому факту, что я уже не маленькая швейцарская овечка, которая не видит ничего, кроме своего мужа.

— О да, их внимание ты заполучила, — его взгляд упал на ее грудь и скользнул вниз к темному треугольнику волос. — Бог помог нам, мое внимание ты тоже заполучила.

— Какая досада! — воскликнула она, выскользнув из-под его рук и залезая на кровать. — Но твое внимание мне ни к чему. Оставь меня одну, — ее голос звучал холодно, каждое слово падало как камень в темный колодец.

— Нет, пока мы не покончим со всем этим.

— Тогда тебе придется очень долго ждать. Потеряв терпение, он опустился на одно колено и обнял ее за плечи. Ее кожа под его пальцами была теплой и мягкой.

— Это на меня ты сердишься, Лорелея. Зачем же тебе позориться, выставлять себя на показ, словно ты женщина, потерявшая стыд?

— Ах, — хрипло произнесла она. — Значит, мне это удалось. Надеюсь, каждый из присутствующих обратил внимание на этот факт.

— О боже, зачем тебе это?!

— Все должны убедиться в том, что я женщина легкого поведения — будет, чем аргументировать мой развод.

Ее наивное, отчаянное желание разрушить их брак как удар молота поразило Дэниела. Ему стало нестерпимо больно, что он сам подтолкнул ее к этому.

— Не будет никакого развода, — заявил он. — Я не позволю тебе уйти, Лорелея, нас нельзя разделять.

В его словах было больше правды, чем она могла бы предположить. Каждый раз во время их близости Дэниел чувствовал, что сливается с ней воедино, погружается в ее тепло. Сейчас его рот был совсем близко от губ Лорелеи. Он мог чувствовать ее дыхание, быстрое и легкое, на своей щеке.

«Один поцелуй, — говорил он себе. — Один поцелуй вернет Лорелею — великодушную, непредсказуемую, без которой уже невозможно жить».

Он прижался к ее губам, вкушая знакомую сладость зрелого плода…

Она отпрянула назад:

— Нет. Я не хочу.

— Лгунишка, — возразил он. — Ты хочешь меня.

Он завладел ее губами, и их податливость убедила Дэниела, что он прав. Он отодвинулся назад, чтобы заглянуть в бездонные мечтательные карие глаза.

— Ты научил меня играть в эту игру, Дэниел, — тихо проговорила она. — Но сама я научилась побеждать в ней, — она потянулась к нему и страстно поцеловала.

Тело мужчины заныло от охватившей его страсти. Такой поцелуй был способен вырвать душу мужчины из его тела: поцелуй опытной женщины, поцелуй куртизанки.

К своему стыду, Дэниел понял, что она даже руками не пошевелила, чтобы доставить ему наслаждение. Он слишком пылко реагировал на нее — от простого поцелуя стал мягким как воск.

Дэниел отодвинулся от нее, чувствуя на губах вкус ее губ и тревогу во всем теле от ее чувственного штурма.

— Я шокировала тебя? — с триумфом в голосе спросила Лорелея.

— Ты этого добивалась? — спросил он, наклоняясь к ней и обнаруживая, что его дурманит запах розовой воды и нового шелка. — Хочу предупредить тебя, это очень опасно. Ты играешь с огнем.

— Теперь я привыкла к опасности, — она рассмеялась. — Это у меня в крови.

— Боже, ты заводишь меня слишком далеко.

Дэниел перевернул ее на спину. Ее тело под невероятно тонкой тканью еще больше возбуждало его. Он приник к ее груди, лаская ее языком через шелк, натягивая его так сильно, словно хотел порвать, как будто тем самым он уничтожит отчуждение и непонимание между ними. Его руки скользнули вниз к бедрам и скрытой между ними двери в рай.

— Дэниел, — с удивлением выдохнула она, — я не это…

— Я даю тебе только то, о чем ты просила, для чего ты и надела на себя это платье, — сказал он и грубо, почти кусая, поцеловал ее.

Лорелея с яростью вернула ему поцелуй, бросая вызов. Его руки скользнули между их телами, чтобы освободиться от брюк, а после этого он взял ее с таким исступлением, что у нее смешались все чувства. Женщина извивалась под ним, прижимала его ближе к себе. Ее бурная реакция заставила Дэниела забыть о всяком контроле над собой, и он дал волю своей безумной, неуемной страсти.