— Надеюсь, ей удастся выспаться. Правда, море сегодня вечером не совсем спокойно.

— Я… заметил это, мистер Штерн.

Поставив меня на колени перед кроватью, он встал в такую же позу позади и задрал подол моей рубашки. Из открытого окошка на ягодицы повеяло холодком, и дрожь пробежала вниз по задней стороне бедер.

— Если вы или миссис Фрэзер почувствуете себя дурно из-за качки, у меня имеется надежное снадобье — смесь полыни, помета летучих мышей и плодов мангрового дерева. Только скажите, и вы его получите.

Несколько мгновений Джейми не мог вымолвить ни слова.

— О боже! — прошептал он.

Чтобы не расхохотаться, я запихнула в рот изрядный кусок одеяла.

— Мистер Фрэзер?

— Я сказал «спасибо», мистер Штерн, — отозвался Джейми, повысив голос.

— Тогда позвольте пожелать вам доброго вечера.

Джейми застонал.

— Мистер Фрэзер?

— Доброго вам вечера, мистер Штерн! — проревел Джейми. — Э… всего хорошего.

Шаги Штерна удалились по трапу и стихли, остался лишь громкий плеск ударяющихся о корпус волн. Я выплюнула уголок одеяла.

— О… О боже!

Его руки, большие, сильные и прохладные, уже шарили по моей разгоряченной плоти.

— У тебя самые круглые ягодицы, какие мне доводилось видеть!

«Артемида» качнулась на волне, и это придало его порыву такое дополнительное усилие, что я вскрикнула.

— Тсс!

Закрыв мне ладонью рот, Джейми согнулся надо мной, высоко задрал мою рубашку и придавил меня к кровати своим весом. Лихорадка делала кожу чувствительной к любому прикосновению. Я дрожала в его руках, и внутренний жар устремлялся наружу, а внутри я ощущала его движения.

Его руки сжимали мои груди — это было то немногое, что я еще осознавала среди этой бури чувств и хаоса ощущений. Была еще теплая сырость скомканных одеял подо мной, холодный, несший влажный туман ветерок с моря, что обдувал нас, жаркое дыхание Джейми сзади, на моей шее, неожиданное покалывание и, наконец, прилив жара и холода, нахлынувший, когда он оросил мое лоно и на смену лихорадке пришло блаженное удовлетворение.

Тело Джейми обмякло на моей спине, мне было приятно ощущать на себе его вес. Лишь по прошествии немалого времени его дыхание выровнялось и он поднялся. Моя тонкая хлопковая сорочка сделалась мокрой, и холодный ветер заставил меня поежиться.

Джейми со стуком захлопнул окно, наклонился, подхватил меня, как тряпичную куклу, перевернул, уложил на койку и накрыл стеганым одеялом.

— Как рука? — спросил он.

— Какая рука? — вяло пробормотала я.

Ощущение было такое, будто меня расплавили и залили в матрицу для придания формы.

— Ага, значит, уже неплохо, — улыбнулся он. — Встать можешь?

— Ни за что на свете!

— Я скажу Мерфи, что тебе понравился суп.

На мгновение его ладонь задержалась на моем холодном лбу, медленно спустилась по щеке и куда-то исчезла. Как он ушел, я уже не слышала.

— Это погоня! — с негодованием воскликнул Джейми, стоя у меня за спиной и всматриваясь в морскую даль за бортом «Артемиды».

Слева от нас, сверкая на солнце, словно жидкий сапфир, лежал Кингстонский залив, над которым, наполовину тонувший в зелени, поднимался по склону город. Дома в розовых и желтых тонах казались вставками слоновой кости и кварца на сочном изумрудно-малахитовом фоне. А по лазурной глади воды под белоснежными, как крылья чайки, парусами и поблескивающими пушечными портами горделиво и стремительно скользил «Дельфин», военный корабль флота его величества.

— Чертова посудина преследует меня! — проворчал Джейми, когда мы, благоразумно держась поодаль, проходили мимо горловины бухты. — Куда бы я ни направился, вечно за мной погоня!

Я рассмеялась, но, по правде сказать, близость «Дельфина» заставляла нервничать и меня.

— Не думаю, чтобы это была погоня. Капитан Леонард говорил, что они направляются на Ямайку.

— Ага, но почему бы им не отправиться прямиком на Антигуа, где находятся и верфи, и военно-морские казармы, тем более если они спешат?

Из-под руки он присмотрелся к «Дельфину». Даже на таком расстоянии можно было различить сновавшие по реям крохотные фигурки.

— Им нужно сначала зайти в здешний порт, — пояснила я. — У них на борту новый губернатор колонии.

Мне ужасно хотелось присесть и спрятаться за бортовым ограждением, хотя разум подсказывал, что это глупость и с такого расстояния невозможно разглядеть даже огненную шапку волос Джейми.

— Вот как? Интересно, кто он? — спросил Джейми с отсутствующим видом.

Примерно через час нам предстояло бросить якорь в Сахарной гавани, у плантации Джареда, и все помыслы моего мужа были обращены к предстоящим поискам Айена.

— Его зовут Грей, — ответила я, отвернувшись от борта. — Приятный человек, мы с ним встретились на корабле.

— Грей? — с интересом переспросил Джейми. — Случайно, не лорд Джон Грей?

— Ну да, лорд Джон. А что?

Я взглянула на Джейми с любопытством. Мое сообщение явно не оставило его равнодушным, и на «Дельфин» он теперь посматривал с интересом.

— А что?

Мне пришлось дважды повторить свой вопрос. Наконец Джейми улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и ответил:

— Да просто я знаю лорда Джона, он мой друг.

— Правда?

Особого удивления это у меня не вызвало: среди друзей Джейми такие особы, как министр финансов Франции или принц Карл Стюарт, запросто сосуществовали с шотландскими нищими и французскими карманниками. Знакомство с английским аристократом было для него столь же естественным, как с шотландскими контрабандистами или ирландскими морскими волками.

— Тогда это удача. Во всяком случае, надеюсь на это. А где ты познакомился с лордом Джоном?

— Он был начальником тюрьмы в Ардсмуре, где я сидел, — ответил Джейми, сумев-таки наконец меня удивить.

Его глаза, сузившиеся в размышлении, не отрывались от «Дельфина».

— И при этом он твой друг? — Я покачала головой. — Все-таки мужчин трудно понять.

Отвернувшись от английского корабля, Джейми взглянул на меня с улыбкой.

— Друзей, англичаночка, можно найти где угодно. — Он прикрыл глаза ладонью от солнца и покосился в сторону берега. — Будем надеяться, что встретим друга и в лице этой миссис Абернэти.

Как только мы обогнули мыс, у борта материализовалась гибкая черная фигура. Обряженный теперь в скрывавшую шрамы матросскую ро6у, Измаил вовсе не походил на раба, а смахивал скорее на пирата.