— Сэр?

Коммандер поднял глаза: на него смотрели все. Постаравшись, чтобы рука не дрогнула, он принял протянутый ему лист светло-желтого пластика, сложенный втрое. Он выглядел правильно и привычно: почти как «аэрограмма», исчезнувшая из почтового обращения уже несколько лет назад, но все еще знакомая каждому человеку его возраста. На борту «Сан-Хуана» был только один принтер, способный печатать на материале такого типа, и он находился в пределах центрального командного поста, буквально в нескольких метрах за спинкой вращающегося командирского кресла. От секунды, когда началось распечатывание, и до момента, когда листок был подан командиру, он непрерывно находился в поле зрения нескольких человек. Более того, коммандер Мартин не сомневался, что похожий повадками на сытого ягуара-переростка старшина 2-й статьи, так часто ему улыбающийся при встрече, имеет четкие инструкции по непрерывному контролю за этим самым принтером и этим самым листком.

Его пальцы не дрогнули, когда он развернул «почти аэрограмму». Буквы были ярко-синего цвета: еще одна примитивная мера противодействия потенциальному психу-одиночке, стремящемуся сфальсифицировать приказ. Синий читается и в тусклом освещении — неполном или аварийном.

— Джентльмены…

Коммандер Мартин поднял глаза и обвел взглядом лица перед собой. Темные лица, белые лица, смуглые лица азиатов и латиноамериканцев: офицеры, уоррент-офицеры и старшины «Сан-Хуана» представляли собой точный срез американской популяции, слепок с многомиллионного, великого американского народа. На некоторых лицах читалось более или менее успешно скрываемое волнение, и на всех без исключения — уверенность и сила. Они были готовы. Они ждали этого всю свою жизнь.

Чтение закончил старший помощник командира подводной лодки. На секунду лейтенант-коммандер выдержал паузу, посмотрев куда-то в пространство, затем он передал листок еще одному старшему офицеру.

— Приказы без изменений.

— Так, приказы без изменений, сэр.

— Так, подтверждаю, приказы без изменений, сэр.

Два офицера наиболее высокого ранга, находящиеся в строю и заблаговременно ознакомленные с причитающимся «Сан-Хуану» комплектом приказов и предписаний. Страховка на случай, если командир погибнет или окажется неспособным выполнять свои обязанности. Да, конечно, задача должна быть выполнена и в этом случае. Страховка, если в критический момент командир вдруг решит перекинуться в пацифиста или коммуниста. Или в маньяка, возжелавшего войти в историю и развязать войну в ситуации, когда его командование решило отложить нанесение удара еще на час, на сутки или на год.

Углы губ коммандера Мартина поползли вверх.

— Объявляю повышенную техническую готовность.

— Есть повышенная техническая готовность…

— Отделение боевых систем?[25]

— Да, сэр?

— Запустить фактический перерасчет данных навигационных систем крылатых ракет во всех вертикальных пусковых установках. Базовая программа — без изменений. Двадцать шесть минут до залпа.

— Есть запустить фактический перерасчет для всех вертикальных, базовая программа постоянна, сэр. Готовить ли пуск и для труб, сэр?

— Нет.

Приказы были четкими. Число ракет в залпе не изменялось по сравнению с предварительно оговоренным, распределение целей не изменялось, собственно список целей не изменялся тоже. Они были во враждебных водах, и снаряженные противолодочными и универсальными торпедами торпедные аппараты были их страховкой. А фактически — жизнью. Для второй волны «Лос-Анджелесов» уровень риска был другим, там командирам наверняка предпишут добавить в первый залп по паре «Томагавков» именно из труб.

— Принято «нет», сэр.

Итак, время пошло. Уже меньше 26 минут. Пальцы уоррент-офицеров и старшин прыгали по клавишам компьютеров, как пальцы пианистов, играющих блюз где-нибудь в подвале музыкального бара любого из городков южной части атлантического побережья. Там, где мир. Там, где люди живут, не зная, что русские «бумеры» превратят цветущие, шумные, наполненные спешащими счастливыми и не очень счастливыми людьми города в заполненные радиоактивной водой котлованы, дай им волю. Не держи они их на стальной цепи вот уже которое десятилетие. Да, с этой угрозой пора кончать. Политики — недоумки, это надо было сделать уже много лет назад. Не дожидаясь, пока «Лос-Анджелесы» устареют почти до уровня «используй или выбрось». Почти. Еще 5 или 7 лет, и их начнут по одной, по две выводить из списочного состава, отправляя сначала в резерв, а потом на разделку. А «Сан-Хуан» — самая старая из единиц «улучшенной серии». Впрочем, 5–7 лет — это слишком много, его самого достоверно сменят еще до этого, отберут его лодку. И что тогда? Теперь другое дело, теперь у него будет «Военно-морской крест», и теперь в послужном списке Эм-Даблъю Мартина всегда будет стоять «Саратов», один из немногочисленных атомоходов противника, потопленных в реальном морском бою. Теперь его будущее обеспечено — осталось только ждать и не подвести эскадру и флот. Выполнить все четко и профессионально и вернуться домой: к славе и удовлетворению от хорошо выполненной мужской работы. Так и будет. Это и есть жизнь.

— Как там течение?

— Вновь ослабло, сэр.

Мартин покивал: этого он ожидал. Они практически на входе в Индигскую губу. Бог знает, что здесь на самом деле за течения, но их никто не будет изучать еще лет сто: теперь уж точно незачем. При жизни следующих нескольких поколений в этих краях будут заниматься совершенно иными делами. А что потом, еще через 50–60 лет? Когда иссякнут нефть и газ, причем не просто в разведанных месторождениях, а вообще? Превратится ли Земля в пасторальный сельскохозяйственный мир, причем такой, где атомный двигатель будет наиболее распространенным сразу после паруса и весел?

Он едва не расхохотался: так было здорово, что он успел найти свое место в жизни. Вырасти и реализовать себя. Обеспечить свое будущее и будущее своих детей. Участь России и ее сателлитов решена: это было понятно еще до того, как Атлантический флот вышел из баз. Кто будет следующим? Китай? Или сначала Иран и Саудовская Аравия, что просто напрашивается после того, как Россия будет умиротворена и окончательно перестанет представлять проблему? Мартин улыбнулся снова. Без флота, без его «Томагавков» не обойдется. У арабов нет флота — там крест не заработаешь. Флот есть у корейцев и китайцев, и к соответствующему времени в умах командования должно окончательно сформироваться четкое и не допускающее оговорок мнение: будущий капитан Мартин есть не просто профессионал, а везучий человек. Большинство адмиралов — это не просто профессионалы, а статистически достоверно везучие профессионалы, по-иному не скажешь.

— Надводный контакт, сэр!

Сердце коммандера Мартина дало перебой, и сорвавшаяся с лопатки на поясницу капля пота обожгла холодом.