П. Краснов. Русский Инвалид

Во время русско-японской войны бывали несчастные случаи, когда свои же разъезды и даже целые части принимались за неприятельские. К счастью, такие ошибки большею частью разъяснялись вовремя, благодаря, главным образом, разведкам наших казаков.

Участник войны Д.И. Аничков в своей книжке «Пять недель в отряде генерала Мищенко» рассказывает между прочим о том, как в июне месяце 1905 г. он был послан начальником отряда с двумя сотнями Читинского полка задержать японскую пехоту, показавшуюся близ деревни Чудягоу. Казаки заняли горную возвышенность и стали наблюдать, что делается на противоположном гребне по ту сторону лощины.

«Вон замелькали какие-то черные точки.

— Что это, японцы или китайцы?

— Нет, это наш разъезд.

— Нет, это не наши! Вон-вон двое, трое! Это — японцы.

— Никак нет, это — наши, — спокойно и немного улыбаясь говорит смотрящий без бинокля из-под руки урядник. — Это — наши, ваше высокоблагородие! Вон-вон ихние кони стоят, а вон и урядник Софронов!

— Где? Ничего не вижу. — И я силюсь рассмотреть в свой усовершенствованный призматический бинокль то, что уже давным-давно разглядели рысьи глаза забайкальца. Ничего, кроме синего неба и зеленых гор, на которых чернеют какие-то точки, я не вижу.

— Вон, э-вон, ваше высокородие! — старается показать мне казак, и я чувствую, как его черномазая, скуластая рожа едва сдерживает улыбку, а маленькие, черные глазки так и впились в далекое пространство.

— Вон сюда глядите, ваше высокородие, пониже и полевее. Вон белеется конь, вон другой, гнедой, вон третий, вон еще пара. Это наши, так точно. Во-о-он по гребешку побежали трое, вон теперь туда за гребень зашли. Видно, там японцев и близко нету! Должно, ушли назад.

Теперь уж и я видел ясно на синем фоне неба, как три пеших человека сперва шли шагом по самому гребню, потом побежали, потом скрылись за горой.

— Вон машет шапкой, — продолжал между тем урядник. — Это они нам сигналы подают. Это — Софронов, он, он!»

Пока таким образом, рассказывает далее Д.И. Аничков, казаки наблюдали впереди лежащую местность, было получено донесение, что около двух рот неприятельской пехоты спустились в долину и идут в обход нашего правого фланга. Донесение это, конечно, вызвало тревогу и соответствующее перемещение частей, чтобы достойно встретить противника; но от роковой ошибки спасли и тут казачьи разъезды, которые донесли, что движется не японская пехота, а наша охотничья команда Барнаульского полка!..

Другой участник войны, М.А. Вод-нов, рассказал нам следующий случай. Осенью 1905 г. отряд, стоявший биваком у селения Ломивазы близ гор. Теортоля, в составе 7-го Сибирского казачьего полка, 10-го восточносибирского пехотного полка и Забайкальской казачьей батареи, под начальством полковника князя Трубецкого, был послан в направлении станции Чантуфу с целью выяснить расположение и силы противника, который, по полученным сведениям, будто бы появился близ этой станции.

Исполнив свою задачу, отряд возвращался обратно к селению Ломивазы.

Лишь только головная часть отряда начала подходить к городу Теортоль, как была встречена ружейным огнем из цепи, занявшей опушку города.

Отряд был крайне озадачен этим непредвиденным обстоятельством. Казалось как-то невероятным, чтобы японцы могли занять гор. Теортоль в то короткое сравнительно время, пока отряд производил рекогносцировку. Однако, не подставлять же было себя под выстрелы, и начальник отряда отдал распоряжение о перестроении отряда в боевой порядок. Отряд готов уже был открыть огонь.

В это время урядник одной из казачьих сибирских сотен Балахонцев вызвался разведать, с кем именно приходится иметь дело. Разрешение Балахонцеву было дано, и он карьером помчался прямо на неприятельскую цепь, продолжавшую стрелять по нашему отряду. Все с замиранием сердца следили за храбрым урядником, скакавшим по открытому полю. Все дальше и дальше… Вот он уже около самой цепи… Выстрелы смолкли, и в надвигавшихся сумерках вечера исчез и Балахонцев. Прошло несколько минут томительного ожидания — и вот на горизонте снова появляется лихой урядник, скачущий во весь опор уже обратно к отряду. Что же оказалось? Охотничья команда восточносибирского стрелкового полка возвращалась по соседней дороге из рекогносцировки и, приняв наш отряд за неприятельский, заняла позицию и открыла по нему огонь…

Таким образом, благодаря беззаветной отваге урядника Балахонцева, кровавое столкновение, готовое разыграться между своими же частями, было во время предупреждено.

И. Тонконогов

В десятых числах апреля 1905 года наша дивизия стала подходить поэшелонно на ст. Гунжулин. По выгрузке с железной дороги, мы отошли к югу от него верст на 8–12, где и разместились кто по фанзам, а кто и в палатках. Здесь мы встретили Пасху и провели недели две в сборах к выступлению на передовые позиции: все лишнее, все зимнее надо было отобрать и отправить в особый склад в Харбин. Занятий почти не было, только и приходилось ездить на фуражировки, которые при этом служили и проездками нашим застоявшимся лошадям. Кругом все было тихо, неприятель был далеко, но в районе расположения каждой сотни были устроены сторожевые вышки, на которых все время виднелись часовые. Это несколько напоминало картинки нашей старой кавказской жизни, когда наши отцы охраняли так свои станицы. Погода стояла весенняя, солнечная, днем было тепло, но ночью пробирал холод.

24-го был смотр Главнокомандующего, на котором мы с радостью узнали о назначении нашей дивизии в отряд генерала Мищенко. С 15 марта 1904 г., т.е. с первой встречи Забайкальской бригады с японцами на Ялу, имя генерал Мищенко повторялось часто, и оно всегда несло с собой хорошие вести; поэтому понятно, как все мы были рады этому назначению. На окончательные сборы даны были одни сутки, но и они показались нам несколько длинными. 26 апреля в 8 час. утра дивизия выступила вперед, на юг. Первый переход в г. Маймакай (Фын-хуан-сян-тож) был большой, трудный и для нас, и особенно для наших невтянутых коней. В Маймакае расположен штаб 2-й армии и живет командующий армией, ген. Каульбарс. Город окружен сплошной толстой и высокой стеной, впереди которой глубокий и широкий ров. В город ведут четверо ворот, охраняемые часовыми. Мы прошли вдоль городских стен и расположились биваком вне города. У одних ворот нас встретил верхом генерал Каульбарс, за ним блестящая свита; перед командующим все приободрились, подтянулись. Нас рассматривают с любопытством! Поздравив с приходом, генерал выразил уверенность, что мы будем работать по-«кавказски!» Только громкое «Постараемся, Ваше Высокопревосходительство!» было ответом; и, конечно, постараемся, не заставим краснеть своих отцов, а там, что Бог даст! Ночевать под открытым небом было несколько прохладно; с большим трудом достали корм коням и дров для варки.