За ним подошла очередь Лобелии. Несчастная выглядела совсемдряхлой. Ее вытащили из темной, узкой камеры, но когда она появилась на пороге,опираясь на руку Фродо и сжимая неизменный зонтик, ее встретили такимиприветственными криками и гулом восторга, что она расплакалась. К ней в жизнине относились с таким радушием. Однако весть о гибели Лотто сокрушила старуху.В Засумки она уже не вернулась, а ушла жить к родне, оставив усадьбу Фродо.Впрочем, следующей весной Лобелия умерла, дожив до ста с лишним лет и завещаввсе свое состояние на помощь хоббитам, оставшимся без крова. Фродо был смущен итронут таким окончанием давней семейной вражды.

Старый Вилли Белоног отсидел самый большой срок. Здоровье унего совсем расстроилось, и обязанности мэра на время пришлось взять на себявсе тому же Фродо - пока старый Вилли не обретёт прежнюю форму. Первым (ипоследним) делом новый мэр сократил количество ширрифов до прежней величины, аостальных отправил заниматься делом. Покончить с верзилами поручили Мерри иПиппину. Еще до конца года они с этой задачей справились. Прослышав о битве вУводье, верзилы, почти не оказывая сопротивления, бежали из страны. Прочимоколотням тоже объяснили, где начинается Шир.

Хоббиты - была бы нужда да охота - могут работать, какпчелки. Тысячи рук от мала до велика, жаждущих привести страну в порядок,взялись за дело. Уже к июлю «дома ширрифов» и бараки, выстроенные «аспидовымплеменем», разобрали по кирпичику. Кирпичики пошли на починку самых старых ибедных нор - в них стало намного чище и суше. В ямах, амбарах, норах, аособенно - в дальних ходах Садка в Микорытах нашлись огромные запасы провизии,пива и всякой всячины; так что дела сразу оказались не так плохи, какпредставлялось поначалу.

В Хоббитоне работы начались не с мельницы, а с СумкинойГорки - приводили в порядок усадьбу, восстанавливали Тугосумы. Прежние норысравняли с землёй и на их месте разбили огромный крытый сад, а новые жилища,выложенные кирпичом,расположились на южном склоне холма. Старичина Хэм сновазанял норку под номером три.

– Нет худа без добра, - веско заявлял он теперь и неизменнодобавлял: - Всё хорошо, что хорошо кончается.

Название нового поселения обсуждалось долго и со вкусом.«Сад победы» был отвергнут, как и «Самолучшие Смеалы». Победили простые ипонятные «Новосумы». Впрочем, шутники из Уводья величали посёлок не иначе как«Аспидов Конец».

Хуже всего пришлось деревьям - разбойники повырубили их повсему Ширу. Эта беда больше всего печалила Сэма. Он думал, что теперь тольковнуки его, если они будут, увидят Шир зеленым.

Но в один прекрасный день у него выдалась свободная минутка(так-то он неделями был занят работой), он начал вспоминать о своихприключениях и тут же вспомнил о подарке Владычицы Благословенного Края. Ондостал коробочку и показал друзьям.

– Я и то думал, - сказал Фродо, - когда ты о ней вспомнишь?Ну, открой!

Коробка доверху была наполнена серой, мягкой и нежной вродебы пыльцой, а посреди лежало зернышко серебристого цвета.

– А что же мне с этим делать? - растерянно спросил Сэм.

– Выбери ветреный день, брось в воздух, пусть само делается!- предложил неунывающий Пиппин.

– И пропадёт попусту! -возразил Сэм.

– Тогда выбери участок земли на пробу, да вот хоть Засумки,и посмотри, что будет, - посоветовал Мерри.

– Нет, - упрямо помотал головой Сэм. - Я уверен, Владычицене по нраву пришлось бы, потрать я все на свой сад. Смотрите, сколько народувокруг страдает!

Фродо же сказал ему так:

– Ты умелый садовник, Сэм. Сделай все, что можешь сделатьсам. А для того, что сам сделать не сможешь, используй подарок Галадриэли. Тамведь немного, каждая пылинка на счету.

Сэм начал сажать саженцы. Сначала там, где раньше рослисамые красивые деревья, а потом и там, где ничего не росло. И возле каждогопосаженного кустика он клал в землю частичку благословенной почвы. С этойработой он ходил по всему Ширу, но особое внимание уделял все-таки Хоббитону иТугосумам. Когда в коробочке осталась маленькая щепотка, он поднялся на вершинусамого высокого холма почти в центре страны и, прошептав благословение, бросилостатки в воздух. Серебристое зернышко он посадил посреди Праздничной Поляны идолго размышлял, что же из него вырастет? Всю зиму он едва сдерживал себя,чтобы не бегать каждый новый день смотреть - не случилось ли чего?

Весной даже видавшие виды старые хоббиты не верили своимглазам. Деревья росли с такой быстротой, словно время для них сжалось, и годпроходил за неделю. На Праздничной Поляне творилось и вовсе не виданное.Серебристое семечко дало чудесный побег, и теперь он рвался вверх, к небу, непо дням, а по часам. У деревца был серебряный ствол и большие длинные листьязолотистого оттенка. В апреле в кроне зажглись большие красно-золотые цветы.

Уже через несколько лет молва о чудесном деревераспространилась далеко за пределы Шира. Многие приходили издалека специальновзглянуть на диковинное диво. Это был единственный в тех краях мэллорн, и надосказать, один из прекраснейших в мире.

Вообще тот год, 1420-й, был замечательным для Шира. Нетолько из-за мягкого солнца и дождей, которые сменяли друг друга именно тогда,когда надо, и было их столько, сколько надо. Не это было главное. Куда важнеебыл осенивший всю страну дух благости, красоты и жизни. Дети, рожденные в этотгод, были сильны и прекрасны. У многих из них были золотые волосы, что преждесреди хоббитов встречалось только изредка. Ягод и фруктов поспело столько, чтохоббитята едва не купались в клубнике со сливками, а на лужайках под сливовымидеревьями их стараниями вырастали пирамиды и курганы из косточек. Совсем небыло болезней и все были довольны, разве что кроме косарей. Траву приходилоськосить так часто, и она была такой густой и высокой, что они выбивались из сил.

В Южной Чети клонилась к земле лоза, табак вымахал наредкость рослый и духовитый, зерна уродилось столько, что амбары ломились. ВСеверной Чети эль из ячменя урожая 1420 года вошел в поговорку. Еще и поколениеспустя можно было услышать от какого-нибудь старика в трактире, со вздохомзаглядывавшего в опустевшую кружку: «Эх, вот в 1420-м эль был так эль!»