Получилось и кофе выпить, и заскочить в оружейную комнату, забрать у заспанного сержанта оброненный в доме-музее Дэвида Волина табельный револьвер. Расписался за него и дюжину патронов, зарядил, сунул во второй карман.

Охлопал пиджак — нормально.

Вот только на сей раз привычная тяжесть оружия нисколько не успокаивала. Что есть оно, что нет — никакой разницы. Нервы.

Когда поднялся в кабинет, Яна там еще не было. Уселся за стол, позвонил Томасу Соркину, вновь тишина. Задумался, не попросить ли об услуге Алекса Брига, но тут в приоткрывшуюся дверь заглянул Навин.

— К капитану! — позвал он меня.

Я вышел в коридор и сразу обратил внимание на черную кожаную перчатку коллеги. Одну черную перчатку, только на правой руке.

— Теперь так модно, да? — пошутил, шагая к лестнице.

— Ха-ха, — обернулся Ян. — Очень смешно!

— Так и вид у тебя весьма… своеобразный, — ухмыльнулся я. — Тебе никто не говорил, что черная кожа и розовый шелк несколько не сочетаются друг с другом?

— Не менять же теперь сорочку! — фыркнул Ян. — Знал бы ты, какой гадостью мне руку мажут, сейчас бы не издевался!

— А две перчатки надевать не пробовал? — Мне нечасто выпадал повод залезть напарнику под кожу, и упускать такую возможность не собирался.

— И так ладонь потеет.

— А тебе не кажется, что белая замша была бы более уместна?

Ян резко остановился, глянул на меня исподлобья и вдруг прищелкнул пальцами.

— Отличная идея, Виктор! Ex ore parvulorum veritas! — воскликнул он. — Вижу, в тебе все же теплится чувство прекрасного!

— Это была шутка.

— Нет, ты и вправду безнадежен! — Навин достал записную книжку и прямо на ходу сделал в ней какую-то пометку. — Обязательно озадачу своего портного.

— Так у тебя это надолго? — удивился я.

— Восстановление кожи займет какое-то время. Месяц, может — два.

Тут мы прошли в приемную капитана, и секретарша указала пальцем с ярко-красным ногтем на дверь.

— Инспектор Крамер уже там, — сообщила она и обворожительно улыбнулась: — Виктор, тебя просили зайти без промедления, а вот вы, странный незнакомец, в списке приглашенных не значитесь.

— Оставь свои шуточки, Белла! — поморщился Навин. — Меня тоже вызывали!

— Вызывали инспектора Крамера, комиссаров Грая и Навина, — на полном серьезе выдала дамочка. — И поскольку наш милашка Ян никогда бы не надел столь безвкусной черной и страшной перчатки, совершенно точно вы — не он. Что вы с ним сделали?

— Да вы все сегодня просто фонтанируете юмором! — взорвался Навин и решительно распахнул дверь.

Я снял шляпу и вслед за ним сунулся в кабинет.

Шеф явно пребывал не в самом лучшем расположении духа и сейчас даже больше обычного походил на раздраженного всем и вся моржа. Он с хмурым видом вертел в руках карандаш, и, судя по валявшимся на столе обломкам, уже не первый.

— Вот что случается, когда отступаешь от правил! — продолжил выговаривать он инспектору Крамеру, не обратив на наше с Яном появление никакого внимания. — Стоит только сделать кому-то поблажку, и тебя немедленно назначают крайним! Буквально садятся на шею и начинают погонять!

— Мы что-то пропустили? — с невозмутимым видом поинтересовался Ян.

— Романа Волина выпустили под залог! Его адвокаты, как падальщики! И глазом не успел моргнуть, как они слетелись со всех сторон! Грозятся подать иск, кричат на каждом углу, что у нас не было причин задерживать столь уважаемого человека!

— Уважаемого! — с отвращением пробурчал я себе под нос, но шеф услышал.

— Даже не приближайся к нему, Виктор! — ткнул он в меня обломком с хрустом приказавшего долго жить карандаша. — Его телохранители опровергают свои показания и утверждают, что их вынудили дать их под угрозой насилия!

— И что теперь будет?

— Улики против Волина у нас исключительно косвенные, а он отрицает какую-либо связь с этим делом. У него даже хватило наглости утверждать, что его заманили в Осень обманом и ноги его здесь больше не будет!

— Но на основании этих улик мы обезвредили банду Малоя! — напомнил Ян.

— Адвокаты заявляют, что это простое совпадение, — шумно вздохнул капитан и махнул рукой. — В общем, так! Мы прекращаем расследование в отношении Волина, а он не станет выдвигать против полицейского управления встречный иск. Его телохранителям предъявят обвинение в хулиганстве.

— Вышел сухим из воды? — скрипнул я зубами. Возникло желание отыскать паршивца и вышибить ему мозги, но пришлось выкинуть эту блажь из головы.

Одно дело расстрелять гангстера, готового развязать войну банд, и совсем другое — убить по одному лишь подозрению. И подозрению шаткому. Меня не оставляло ощущение, будто во всей этой истории мы не принимаем в расчет какой-то важный фактор.

Например, у кого последняя часть излучателя?

Кому ее передал отец?

И зачем он вообще затеял эту странную игру?

— Улик против Волина нет, — напомнил шеф и повторил: — Даже не приближайся к нему, понял?

— Понял, — буркнул я. — Может, и установку ему вернуть?

Капитан взял новый карандаш, задумчиво посмотрел на него и отложил в сторону.

— С установкой все непросто. — И шеф вновь вздохнул. — Она была уничтожена при бандитском нападении, и городу еще предстоит компенсировать дому-музею понесенный материальный ущерб.

— А на деле? — поинтересовался Навин.

— Принято решение переправить ее и все пять частей излучателя в Святой Кейн. Сегодня. Сейчас. Специальный дивизион обеспечивает доставку груза на вокзал, инспектор Крамер со своими людьми контролирует ее в поезде. — Шеф выставил к потолку указательный палец. — Это не обсуждается, решение принималось не мной. Ясно?

— Ясно, — вздохнул я.

— Исполняйте, — глянув на часы, распорядился капитан и вдруг попросил: — Виктор, останься.

Навин и Крамер покинули кабинет, а я забеспокоился:

— Что-то случилось?

— Ты ведь знаешь, что на место начальника специального дивизиона рассматривались кандидатуры твоя и Яна? — неожиданно спросил шеф.

— Ну и?

— Принято решение о назначении Навина, — заявил капитан. — Хочешь узнать почему?

Я внутренне поежился, подозревая, что вопрос задан вовсе неспроста и выслушать вердикт мне придется в любом случае.

— И почему же?

— Ничего личного. — Шеф откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. — Но при расследовании этого дела было установлено, что человеком, причастным к смерти профессора Шмидта и похищению излучателя, был твой отец, Марк Наговски.