как мы и предполагали — позвоночник не задет. Как я уже сказал: при поступлении ваша тазобедренная кость была раздробленна, и нам пришлось срочно оперировать. На данный момент в вашем правом бедре стоит штифт, который останется с вами навсегда. В связи с вывихом голеностопа нервные окончания правой конечности пока не полностью восстановились. При правильном уходе, физиотерапии и массаже чувствительность вернется через один-два месяца, а самостоятельно ходить вы сможете уже через три месяца. Возможно, останется легкая хромота, но это так же, можно исправить упражнениями.

Я хмурюсь. Значит новость о том, что я не буду чувствовать месяц свою правую ногу, а ходить три месяца — была хорошей? Ладно. Я буду ходить — это хорошо. Но в чём тогда заключается плохая новость?

— Плохая новость в том, что у вас черепно-мозговая травма, сопровождаемая ретроградной амнезией. Это может быть вызвано сильным стрессом за последнее время. Возможно, что-то произошло и ваш мозг блокирует информацию, чтобы защитить вас. Сейчас конец ноября две тысячи двадцать третьего года. Моё предположение, что вы забыли события последнего года. На самом деле это не худший расклад, некоторые забывали по десять лет своей жизни. Если вы будете общаться с близкими людьми, посещать места, в которых бывали в последнее время, думаю, память вернётся.

Доктор говорил, что-то еще, но я больше не слышала. Мои щеки намокли от слез, а горло опухло и заболело сильнее. Год… Целый год жизни выпал из моей головы. Как это вообще возможно? Я понятия не имею, как его вернуть. Это кажется бредом. Последнее, что я помню, это то, что я работала в магазине, училась, встречалась с Люком. В моей жизни ничего не происходило. Но… Доктор сказал, что была стрессовая ситуация? Что произошло?

В голове всплывает мужчина с черными глазами, создалось ощущение, что он хорошо меня знает. Он был заметно расстроен, когда я не вспомнила его. Но, как это возможно? Я не подпускаю к себе людей, тем более мужчин. Но сейчас… Осознавая это, я понимаю, что не боялась его присутствия. Так же, как и светловолосого парня по имени Марк и доктора Лейтона. Он даже прикасался ко мне. Ну, почти.

Доктор, заметив мои слезы, попытался улыбнуться. — Вам не нужно сейчас волноваться, вы молодая девушка, в хорошей физической форме. Вы справитесь с этим. Я пропишу лекарства, который помогают мозгу активно работать, это может помочь. Так же нам нужно провести ряд анализов, сделать рентген, томографию и ряд других процедур. Вы должны остаться еще на неделю, затем отправитесь домой.

Доктор встал и собирался выйти. — Доктор Лейтон… — Прошептала я. — Позовите Хелен. — Он кивнул и вышел.

Спустя несколько секунд вошла подруга. Её глаза были опухшими и красными.

— Как ты? Что сказал доктор?

— Хел… — У меня начался кашель, который буквально раздирал моё горло острыми лезвиями. Подруга дала мне воды, снова придерживая за затылок. — Хелен… Меня пытались убить и у меня амнезия… — Когда я произнесла это своим сдавленным, хриплым голосом, всё стало еще хуже. Нос перестал дышать, приборы запищали очень громко, раскалывая голову на части.

— Эй! Эй! — Хелен села на мою кровать и обняла за плечи. — Все хорошо, мы справимся с этим, ты всё вспомнишь. Я помогу тебе.

В палату вошла медсестра. — Мисс Джонсон, время принять обезболивающее.

О, это очень вовремя. Кажется, все мои органы начали болеть одновременно. Я кивнула. Девушка задрала мою рубашку и сделала укол в плечо. — Пока мы даём двойную дозу, поэтому вы можете уснуть. — Она вышла. А мне показалось, что я уже чувствую, как веки тяжелеют.

— Девочка. Я буду рядом, мы справимся. — Сказала Хелен, прежде, чем мои глаза закрылись.

Я жива. Это главное. Снова выжила. Амнезия — это не худшее, что могло со мной произойти. Если быть честной, худшее уже произошло. Жаль, что я забыла только события последнего года, а не последних десяти лет. Было бы здорово очнуться и не помнить всё, что отец делал со мной.

РИЧАРД

Белое. Кругом все белое. Белые стены. Белый пол. Люди в белых халатах. Я ненавижу этот цвет. Ненавижу запах больниц. Ненавижу отчаяние и тоску в глазах присутствующих, а еще надежда… Люди сидят в коридоре в ожидании. Ждут чуда. Молятся. Лелеют надежду и верят в лучшее.

Я не верю в лучшее. Бога нет, потому что если бы он был, то не допустил, чтобы наши близкие уходили раньше своего времени. Не допускал бы, чтобы родители хоронили своих детей. Все это — иллюзия. Врачи тоже врут. Каждый из них говорит «Все будет хорошо», «Приходите завтра», а потом «Мне жаль, мы сделали всё, что могли». Грёбаная ложь.

Я знаю потому, что уже переживал это чуть больше года назад. Человек, который был мне дороже многих, сейчас лежит в гробу на глубине пяти метров. Я поклялся, что больше никогда не позволю никому проникнуть мне под кожу. Но у меня не было шанса. Не с ней.

Алиса Джонсон словно маленький ураган ворвалась в мою жизнь и перевернула все вверх дном, даже сама того не осознавая. И когда я сдался, она оставила меня. Они все оставляют меня.

Но еще нет. Эта мышка, так просто не сбежит от меня. Она не умерла. Я достану её и верну на то место, где она должна была быть всегда. Она жива. Её щеки снова румяные, зубы обхватывают пухлую нижнюю губу, а глаза широко раскрыты.

Хелен Кларк — её лучшая подруга, выходит из палаты и прислоняется к стене спиной. Я тут же преодолеваю расстояние, нависая над ней.

— Как она?

— У нее амнезия… Она не помнит события последнего года.

Амнезия. Что могло быть хуже? Когда человек, которого ты любишь, уходит из жизни, или когда его мозг выкидывает тебя словно мусор? Я не уверен в ответе.

На секунду я замираю. Человек, которого я люблю? Да, черт возьми, я люблю ее. Она принесла в мою жизнь хаос, а теперь решила избавиться от меня. Черта с два, Алиса Джонсон. Ты должна узнать, что я чувствую. Должна вспомнить всё.

— Главное, что она жива.

Белобрысый ублюдок, про которого мне почти удалось забыть, встает со скамейки и подходит к нам. Делаю шаг к нему так, что мы оказываемся на расстоянии вытянутой руки. Он ниже меня на несколько сантиметров. Наши взгляды встречаются и надо отдать ублюдку должное, он крепко держит мой взгляд.

— Кто ты такой? — Спрашиваю я.

За последние шесть дней я был в этой чертовой больнице, в этом тошном