— К Айрине.

— Не пойду. Зачем? Ты меня любишь. Я тебя. Мы женаты.

— А, как на счет, что кое-кто темн..… какой ты там адепт?

— Древних, Воплощенный их силой. Не ерничай. Это серьезно. Ты в опасности. Но я понял, увы, не сразу, что в опасности ты и так, и этак. А разлюбить тебя не могу. Даже забыть силой богов не вышло. Кстати, передавай привет Петра-Нову младшему. Если бы не он, так бы и не решился.

— Это какая-то шутка, которую я должна понять, когда передам привет?

— Да. — И снова обнимает. Что с ним такое? То надо, то я пошел. — Мне так нравится, когда ты ревнуешь. Сразу все беды кажутся незначительными. А Петра-Нов позавчера явился и едва меня не убил. Пришлось бежать.

— И пока бежал, сразу же понял, что ты любишь меня?

— Нет, руки окрасились, — я вспомнил, почти все. Но, как только я пошел к тебе, боги узнали, поняли, что мои нити судьбы больше не в их руках. Что я предал их. И, возможно, что я все вспомнил. Вернуть меня легче всего, если тебя убрать. Но… я все равно не сделаю того, что они требуют. И рано, или поздно, они попытаются на меня надавить. Айрина была идеальным вариантом. Она адептка. Ее не тронут. Если бы я отыграл любовь как следует, если бы мы поженились… но у древних не было разводов. Ритуал не расторгнуть. Теперь или мы вместе, или не будет никого. И у тебя тоже. Что приятное дополнение к моим невзгодам, уж прости. А еще это меня хорошо оправдывает. Если бы ты пошла в храм с кем-то… все равно бы узнала. Не знала бы только, что не вдова, а замужем.

— Ты кое-что забыл. Одна жизнь на двоих тянет за собой и смерть для обоих. Не в один день, но все умирали в год. Все, Сильвий. Я потому и злилась.

— Не всегда. Умирали все. Ты права. Но и тут есть условие. Отданная жизнь одним ради другого, жертва, и тот, ради которого пошли на смерть, будет жить.

— Я ошибалась. — Качала головой, задевая затылком его подбородок. Как же тепло возле него. С ним. — Выходит, я зря искала тебя, Эвадо прав, ты мог быть мертвым, а я этого не почувствовала. Не верю. Не могу поверить. Что-то мне внутри мешает. Дело не в тебе. Но, может, ты ошибаешься? Или наш случай другой?

— Может быть. В делах богов я не силен. А они у нас с тобой вмешивались не раз.

— Всевидящий?

— О нем никто давно всерьез не говорил. Великая книга сейчас как сборник сказок. Но, что-то там должно быть правдой. А может, и все. Мы разберемся, Рик.

— А, может, ты сам? Зачем мне мешаться тебе под руками? — Лукавила. И проверяла. Живы были воспоминания об Арте и его вечном «я все сделал, живи с тем, что тут нарешал».

— Как-то я оставил тебя саму и появился величайший в мире прорыв. Нет, лучше вместе. Мне так будет спокойнее. И за тебя. И за мир.

— Ха-ха. — Скорчив рожицу, изобразила мнимое веселье. На Марсена это не подействовало. Может, обидеться? Или… — Так что там случилось с Артом?

Теперь морщился Марсен. И мне стало легче. На душе заискрилась радость из тех, что черная. Как зависть, но темнее. Сделал пакость, отомстил, — насладись победой.

— Арт, — имя прозвучало также сладко, как и «Айри» в моем исполнении. Свести их, что ли? Нет, Арт хороший парень, он не заслужил этой, из рода грызунов. — Появился в доме Айрин, хорошо, что ни ее отца не было, ни ее. Айри ушла в академию, отменить продление академотпуска, а ее отец… Не важно. — По взгляду, что прячет, вижу, важно, очень важно. Но об этом я узнаю потом. — И тут этот. С порога перчаткой в лицо. Будто дни первых рода вернулись. Немедленно потребовал сатисфакции. Я оскорбил тебя своей женитьбой, оказывается. То, что я не женился, он не знал. Плохо работает тайная канцелярия у нас, я тебе скажу. Я предложил ему выйти во двор. А сам сбежал через вход для прислуги. Так, что я к тебе налегке. Как там твоя неубиваемая курточка, одолжишь?

— Нет совести у тебя, Марсен. А как же моя честь?

— А что с твоей честью? — Мою честь он почему-то попытался отыскать у меня в декольте, даже руку туда запустил. Левую. Мешает она ему, привык без нее? — Как может оскорбить муж свою жену?

— Может, тем, что попытался завести еще одну? Жену?

— Если бы я знал, что женат, Рикуль, — Я вздрогнула. И руки у него холодные. Мешают обе, решила я. И голова лишняя. Рикуля. Ужас какой. Но и одной навсегда как-то звучит грустно. Эх. Я потерлась щекой о его рукав. И укусила. Не сильно, но так чтобы стало понятно, «Рикуля» предана анафеме. — Ов, Рик, не кусайся!

— Я не Рикуля!

— А, это, хорошо, хорошо, Рикаша?

— Ты же знаешь, что я ученый? Маг? Профессор? Еще одна «какаша» и я, клянусь, найду способ развестись!

— Ты мне угрожаешь?

Это у нас первая ссора в браке, или вторая? За время знакомства считать бессмысленно.

— Предупреждаю! — Меня дернули за волосы. Не так, как при поцелуях, а как в школе, противные одноклассники. — Ай!

Резко развернулась, подумывая, как бы пнуть его в отместку. Но меня опередили. Магия парализовала меня. Лишила речи, так, что я могла только мычать. Лишилась возможности двигать руками и ногами. Осталось только моргать и пыхтеть, буравя взглядом.

— Вот, молчи, любовь моя. — А, между прочим, на «любовь моя», я была согласна. Так что сам виноват, что не узнает. — Не смотри так злобно. — Он подхватил меня на руки и уверенным шагом отправился наверх.

— Мммуа?!

— В твою спальню. Нашу спальню, дорогая. — Дорогая — тоже неплохо. Все лучше, даже на «зайку» согла..… Нет, никаких зверей. Среди них мыши водятся.

— Мммм, м!

— Направо? Нет? Налево? Хорошо, хорошо, не беспокойся, ты не тяжелая. — Я задергала ногами, все же решившись пнуть во что бы то ни стало хоть как. Сильвий сделал вид, что пошатнулся и чуть не уронил меня.

— М!

— Прости, прости, но ты такая верткая! — Он смеялся. И даже не скрывал этого. Сволочь! Меня опустили на кровать. «Нашу» кровать. И ко мне вернулась речь:

— Ненавижу!

— И я тебя люблю! — сказал он, все еще посмеиваясь и склоняясь ко мне за еще одним поцелуем.

На утро, зевая и нежась в объятиях,