потом обращаюсь к Эдди, который растерянно оглядывает бар:

– Эдди, извини. Это должно покрыть расходы.

Взгляд Эдди говорит, что отныне мне здесь не будут рады.

Тобиас не тратит ни секунды, тащит меня мимо уборной, а потом мы вылетаем через запасный выход. Он отпускает меня, и я спотыкаюсь на каблуках. Стоит выйти на ночной воздух, как я поворачиваюсь обратно к зданию, и меня тошнит.

– Putain[50].

Тобиас убирает подальше мою сумку и, подойдя, берет меня за волосы.

– Нервы шалят, – говорю я сквозь бесплодные рвотные позывы.

Еще одно ругательство, когда я снова сжимаюсь, и он отпускает мои волосы, скрывшись за дверью рядом со мной. Опустошив желудок, тяжело дышу, чувствуя отвращение к себе за то, что не смогла сдержать позыв. Быть в этом городе, видеть его, его реакцию на меня, испытывать эти эмоции – все это слишком. Все равно что постоянно получать удары шаровым тараном.

Тобиас возвращается через минуту с бутылкой воды, откручивает крышечку и пихает ее мне.

Сострадание.

Его чувства сохранились. Но все еще скрыты.

Глядя на него, беру бутылку и делаю глоток.

– Не смотри на меня так, – рявкает он и вытаскивает из кармана телефон.

– Как «так»? – Я киваю на его мобильник. – Что ты делаешь?

– Везу тебя домой.

– К чему такая забота? Уверена, ты был бы рад, если бы я вдруг съехала с обрыва.

– Ты всегда любила драматизировать.

Прислоняюсь головой к кирпичной стене и смеюсь.

– Ты только что раскурочил бар, а драматизирую я?

Тобиас отворачивается, вытаскивает из кармана пачку сигарет и поджигает одну.

– Я и не собиралась садиться за руль.

Он даже взглядом меня не удостаивает, когда на его звонок отвечают.

– Привет, срочно пришли к бару машину.

Пауза.

– Подвезти надо. – Пауза. – Сесилию.

Слышу на том конце слабый голос:

– Они не такси. Отвези ее сам.

Шон.

– Отправь кого-нибудь сюда. Сейчас же.

– Все заняты, босс. Разбирайся сам.

Протрезвев, я подхожу к Тобиасу.

– Это Шон?

На том конце трубки молчание.

– Я разберусь, – коротко отвечает Тобиас, заканчивает разговор и затягивается.

– С каких это пор ты куришь?

– Ты об этом? – уточняет он, а потом выдыхает облако дыма. – Только сигарета мешает мне сейчас тебя придушить.

– Ха-ха, – отвечаю я. – Когда мы были вместе, ты не курил.

– Ты про те целые пять минут, что мы были вместе?

– Не веди себя так, будто я не знаю тебя. Это обидно.

Он затягивается сигаретой и смотрит на меня.

– Итак, теперь копы у тебя в кармане? Ну, спасибо, что отправил мою машину на штрафстоянку, козел. И если это не игра и ты не играешь, тогда для чего был нужен этот подлый поступок?

– А нехрен гонять по городу, куря травку.

– Когда я в последний раз проверяла, урна с прахом отца по-прежнему стояла в его особняке.

– Твою мать, да когда же ты повзрослеешь? Тебе нужно взглянуть правде в глаза.

– О, можешь не сомневаться: это путешествие в прошлое поистине приводит в чувство. Но если из-за этого придется страдать, то предпочту напиться до беспамятства, поскольку, похоже, никто здесь не хочет мне помогать, спасибо тебе за это большое!

– Это тебе намек на то, чтобы уезжала из города. Но ты его, похоже, не заметила.

– А кем ты себя возомнил, раз указываешь, где мне можно или нельзя находиться? Может, тебе и принадлежит половина бизнеса в этом городе, но я не твоя собственность. Считаешь, что я веду себя по-детски? А не по-детски ли говорить мне, что я не могу прогуляться по твоей детской площадке? Особенно по цене входного билета, вытатуированного у меня на спине!

Мы бесконечные секунды испепеляем друг друга взглядами, а потом Тобиас делает затяжку и, бросив сигарету на землю, топчет ее каблуком начищенного до блеска ботинка.

Наш спор прерывает звук открывающейся и захлопывающейся двери машины, привлекая внимание к источнику шума. Я лишаюсь дара речи при виде великолепной темноволосой женщины, которая идет к нам, устремив взгляд на Тобиаса. Она элегантна от макушки до пят, ее темные волосы шелком струятся по плечам. Эта женщина умопомрачительна.

Умопомрачительна. И знакома.

– Алисия?

Ее взгляд перемещается на меня.

– Здравствуй, Сесилия.

– Я с трудом тебя узнала. – И хотя в ее улыбке есть толика искренней теплоты, в карих глазах таится недовольство, когда она оценивает ситуацию.

– Прошло немало времени, – неохотно соглашается она. – Хорошо выглядишь.

Мои волосы слиплись от пота, а еще я знаю, что белая как простыня. Туфли испачканы рвотой. Алисия добрая и приветливая. С тем же приятным нравом, какой я увидела несколько лет назад, но… это уже не та юная девушка. Я до сих пор не могу оправиться от таких изменений в ней. Подходя к Тобиасу, Алисия держится величаво и совершенно не похожа на того упрямого подростка, с которым я была знакома.

– Привет, – здоровается она с ним, словно прекрасно его знает.

Когда он отвечает, его взгляд смягчается.

– Я почти закончил.

Сердце сжимается, когда Алисия приближается к Тобиасу, обхватывает рукой его подбородок, и приникает… чтобы поцеловать. Поцелуй мимолетный, но его вполне хватает. От этой картины у меня перехватывает дыхание, как от удара молотом. Алисия отстраняется, и Тобиас смотрит на нее, его глаза светятся любовью.

– Возьми мою машину, – тихим голосом говорит он, и она кивает.

– Увидимся дома?

Тобиас кивает в ответ.

– Прости за ужин.

– Ты еще загладишь передо мной вину, – шепчет она, – как и всегда.

Внутри все сжимается при виде их. Порознь они поразительны. Вместе – сокрушительны. Алисия повзрослела и, похоже, заполучила то, чего никогда не будет у меня. Она идеально ему подходит. Она из тех, кто хранит спокойствие вопреки обстоятельствам, сдерживает свои эмоции, является молчаливой, но сильной опорой. Истинная королева.

И, готова поспорить, она никогда не спала с его лучшим другом или братом.

Я успела умереть тысячу раз, прежде чем она поворачивается ко мне, ни капли не напуганная моим появлением, и это выводит из себя. Я чувствую резкий удар. Словно опять его теряю.

– Рада была повидаться, Сесилия.

Я могу только кивнуть, поскольку меня заживо снедает раскаленная добела ревность. Алисия уходит. Она заводит его «Ягуар» и выезжает с парковки, а я смотрю ей вслед, судорожно дыша, и снова перевожу взгляд на Тобиаса. Голос подводит меня, но наконец удается произнести:

– Она красавица.

Тобиас кивает, пристально за мной наблюдая.

– Рада за тебя, – охрипшим голосом говорю я. – А я должна была выйти замуж через два месяца, но перед приездом сюда отменила свадьбу.

Он засовывает руки в карманы с непостижимым выражением лица.

– Я поеду домой. А тебе стоит вернуться