– Он решил, что армия должна была подумать о такой возможности, что они составят графики и таблицы, в которых будут менять семерки на единицы и единицы на семерки. Однако рассказы Арнольда показались Уайли безумными. Бюрократия пропитала армию с головы до ног. Со временем Уайли задал себе другой вопрос: а что, если цифра изменилась не в два шага, а в три? Например, сначала немецкий клерк что-то написал, американский напечатал, потом другой немецкий клерк вручную переписал что-то с напечатанной страницы. Или наоборот. Начиная с единиц или семерок. Тогда он составил собственные графики и таблицы и пришел к выводу, что армия сама этих шагов не предпримет. И закроет глаза на ошибки в системе. Уайли оказался прав. Контейнер находился там с самого начала. Он нашел его с третьей попытки.

Ричер молча кивнул и отошел в сторону. Курьер перехватила его взгляд.

– Я могу помочь, – сказала она.

– Мне не нужны ваши деньги, – сказал Ричер.

– Нечто другое, – сказала она. – Толстяк ошибается. Фургон пересек мост. Он проехал нам навстречу.

Нигли отнесла сумку Уайли к машине Гризмана, поставила ее на багажник и расстегнула молнию. Ричер подозвал полицейского и предложил ему осмотреть сумку.

– Почему я? – спросил Гризман.

– Меня интересует ваше мнение, – сказал Джек.

Гризман проделал все именно так, как ожидал Ричер. Как ветеран, проходящий тест. Умело, но с некоторой опаской. Словно понимал: что-то здесь не так. Ловушка. Быть может, его проверяли, как быстро он найдет нужную вещь? Каковы ставки? Он не знал.

В конечном счете Гризман нашел только три предмета, достойных внимания. Во-первых, новый паспорт Уайли на имя Исаака Герберта Кемпнера, потому что он был очень красивой вещью. Абсолютно, совершенно настоящий. Второй оказалась карта, которую они видели на кухне, теперь аккуратно сложенная, потому что она имела сентиментальное значение и могла указывать на состояние его разума.

Третьим предметом стал ключ от «Мерседеса-Бенц». Скорее всего, не для седана. Слишком большой. Слишком много пластика. Слишком буднично. Из тех ключей, которые со временем становятся грязными. Именно такие должны подходить к фургону.

Гризман с этим согласился.

– Может ли совершенно новый «Мерседес-Бенц» завестись без ключа? – спросил Ричер.

– Нет, – ответил Гризман.

– Значит, фургон украли, воспользовавшись дубликатом.

– Да, – сказал Гризман.

– Но его трудно найти.

– Да.

– Ваш департамент полиции действовал очень эффективно. Вы все делали превосходно. Вы согласны?

– Мне мешает скромность.

– Нет, будьте откровенны.

– И вновь я не могу комментировать ваши слова.

– Есть только одно слабое место. Наблюдение за районом южнее Ганновера никто не вел.

– Этим занимался транспортный отдел.

– Именно они выделили вам своего человека для наблюдения за мостом?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что данная последовательность событий может быть истолкована разными способами.

– Назовите хотя бы один из них, для примера.

– Слишком много странных совпадений.

– Еще один способ.

– Транспортный отдел полиции является источником утечки информации.

– И кто же получатель информации?

– Какое-то мафиозное сообщество. Но не итальянцы. Немцы, страдающие ностальгией. Организация, в которой есть члены, филиалы, правила и многое другое. А также цели и амбиции. Таковы наши сведения.

Гризман молчал.

– Я сожалею, – сказал Ричер. – Мы храним собственные секреты и не суем нос в ваши.

– У вас есть рабочая гипотеза?

– Лишь два варианта. Первый состоит в том, что они украли фургон и спрятали в другом гараже, находящемся примерно в трех кварталах отсюда. Зачем? Каким может быть объяснение? Они намерены пробраться сюда ночью и выехать под покровом темноты? Возможно, это двойной обман? Или тройной? Все слишком странно и сложно. Я предпочитаю второй вариант.

– И в чем он состоит?

– Полицейский из транспортного отдела солгал.

– Это очень серьезное обвинение.

– Они украли фургон и уехали. Парень у моста смотрел в другую сторону. Подобные вещи случаются. Пойдем дальше. Именно так действует мафия. Это порт. Вам нужно взглянуть на ситуацию по-новому.

Гризман ничего не ответил.

– Таким образом, то, что мне сейчас сказала курьер, представляется вполне логичным.

– Едва ли ее можно считать надежным свидетелем.

– Тут я согласен.

– Что было в фургоне? – спросил Гризман.

– Какой вариант показался бы вам самым плохим?

– Их множество.

– Так вот, это хуже любого из них. Поверьте мне. Вот почему мы должны ставить все под сомнение. Чтобы понять, где искать.

– Пожалуй, коррумпированный полицейский из транспортного отдела – это один из вариантов, – сказал Гризман.

– Вы знаете своих людей. И сами мне говорили, что ждете подходящего момента. Вы сказали, что не можете арестовать их за воображаемые преступления. Вы говорили, что вам нужны настоящие.

Гризман немного помолчал.

– Сегодня утром я встречался с их лидером, – наконец заговорил он. – Так уж получилось, что он был последним, кто видел посредника, помогавшего доставать фальшивые документы. Он хотел знать новую фамилию Уайли. У него была копия фоторобота. Этого человека зовут Дреммлер. Он импортирует обувь из Бразилии. Я должен пойти в его офис. У меня нет возможности пригласить его к себе. Он сказал, что у него есть свои люди в таких местах, что я буду очень удивлен. И еще он заявил, что я пытаюсь противостоять могущественной силе, которая скоро станет еще могущественнее.

– Нам нужно нанести герру Дреммлеру визит.

* * *

Гризман привез их на многофункциональную улицу, находившуюся примерно в четырех кварталах от бара с лакированным деревянным фасадом. Очевидно, в этой части города разрешалось использование неона. Дреммлер занимал узкое четырехэтажное здание, подвергшееся реконструкции в пятидесятых годах. Вдоль всего фасада, от окон верхнего этажа до желоба для стока дождевой воды, шла яркая рекламная надпись. Крупные красные буквы, сложный каллиграфический шрифт, словно это знаменитая марка. Как старомодный знак «Кока-колы» в Америке. Он гласил: Schuhe Dremmler; Ричер решил, что это означает «Обувь Дреммлера».

Лифт поднимался медленно. Дреммлера на месте не оказалось. Секретарша сказала, что ему кто-то позвонил и он ушел. Она не знала куда. И понятия не имела, когда он вернется.