Эти слова заставили меня устыдиться. Моим долгом было заботиться о своих людях, и если те умирали без священника, какая бы польза ни была от него умирающим, значит, я их подводил. На мгновение я не знал, что ответить, потом мне в голову пришла одна идея.

— Брат Осферт мог бы стать нашим священником на сегодня, — сказал я.

— Хорошо, — отозвался Осферт с гребцовой скамьи.

Мне понравился этот ответ, потому что юнец наконец-то с охотой вызвался сделать то, чего явно не желал делать. Позже я выяснил, что неудавшийся послушник не имел права свершать христианские обряды. Но мои люди верили, что Осферт ближе к их богу, чем они сами, и, как оказалось, этого им было достаточно.

— Но я не ожидаю сражения, — твердо проговорил я.

К нашей беседе прислушивалась дюжина человек, те, что были ближе всего к рулевой площадке. Финан, конечно, плыл со мной, как и Сердик, Ситрик, Райпер и Клапа. То были мои личные войска, моя гвардия, мои домашние карлы, мои товарищи, мои кровные братья, люди, давшие мне клятву верности, и они последовали за мной этой ночью в море. Они доверяли мне, хотя и не знали, куда мы плывем и что мы натворили.

— Итак, что мы собираемся делать? — спросил Ралла.

Я помедлил, зная, что ответ его взволнует.

— Мы собираемся спасти госпожу Этельфлэд, — в конце концов ответил я.

Я услышал, как задохнулись слушающие меня люди, потом — бормотание голосов, когда весть передавалась по скамьям к носу «Морского Орла». Мои люди знали, что от этого путешествия жди беды, и были заинтригованы моим свирепым требованием держать все в тайне. Должно быть, они догадывались, что наше плавание связано с пленом Этельфлэд, но теперь я это подтвердил.

Рулевое весло скрипнуло, когда Ралла слегка изменил курс.

— Как мы ее спасем? — спросил он.

— В любой день, — ответил я, не обратив внимания на вопрос и говоря достаточно громко, чтобы меня слышали все люди на судне, — король начнет собирать выкуп за дочь. Если у тебя есть десять браслетов, он захочет получить четыре из них. Если у тебя припрятано серебро, люди короля найдут его и заберут свою долю! Но то, что мы сегодня сделаем, предотвратит это.

Люди снова начали тихо переговариваться. Уэссекс уже хандрил при мысли о деньгах, которые будут отобраны у землевладельцев и торговцев. Альфред поручился, что отдаст собственные богатства, но ему нужно было больше денег, гораздо больше, и единственная причина, почему сбор еще не начался, — это споры, кипевшие среди королевских советников. Некоторые хотели, чтобы и церковь внесла свой вклад, ведь несмотря на настойчивые заверения клира, что у них нет денег, все до единого знали, что монастыри ломятся от богатств. Ответом церкви на такие требования была угроза отлучить от церкви любого, кто осмелится прикоснуться хоть к одному серебряному пенни, принадлежащему Богу — а точнее, божьим епископам и аббатам. Хотя я втайне надеялся, что в выкупе не будет необходимости, я рекомендовал собрать всю сумму с церкви, но этот совет, конечно, был отвергнут.

— Ведь если выкуп будет заплачен, — продолжал я, — наши враги станут достаточно богаты, чтобы нанять десять тысяч мечей. Война охватит весь Уэссекс! Ваши дома сожгут, ваших женщин изнасилуют, ваших детей продадут в рабство, а ваши богатства отберут. Но то, что мы сегодня сделаем, должно будет этому помешать!

Если я слегка преувеличивал, то не намного. Выкуп наверняка мог помочь собрать пять тысяч копий, топоров и мечей — вот почему викинги собирались в устье Темеза. Они чуяли слабость, а слабость означала кровь, а кровь означала богатство. Длинные корабли шли на юг, их кили вспарывали море, когда они двигались к Бемфлеоту. А потом викинги собирались двинуться в Уэссекс.

— Но норманны жадны, — продолжал я. — Они знают, что в лице Этельфлэд имеют настоящее сокровище, и огрызаются друг на друга, как голодные псы. Что ж, один из них готов предать остальных. Сегодня на рассвете он выведет Этельфлэд из лагеря. Он отдаст ее нам за куда меньший выкуп. Доле из большого выкупа он предпочитает выкуп поменьше, который целиком достанется ему. Но он недостаточно богат, чтобы нанять войска.

Я решил рассказать такую историю. Я не мог вернуться в Лунден и сказать, что помог Этельфлэд убежать с любовником, потому притворился, что Эрик предложил предать своего брата, а я плыл, чтобы помочь этому предательству. Потом я притворюсь, будто Эрик предал меня, нарушив наше соглашение. Вместо того чтобы отдать мне Этельфлэд, заявлю я, тот просто уплыл с ней.

Альфред все равно придет в ярость, но не сможет обвинить меня в том, что я предал Уэссекс. Я принес на борт большой деревянный сундук, полный песка, замкнутый на два огромных запора, закрепленных железными штырями, скованными в круг, так что крышку нельзя было поднять. Все люди видели, как сундук принесли на «Морского Орла» и поместили под рулевой площадкой, и все наверняка подумали, что в этом сундуке находятся деньги для Эрика.

— Еще до рассвета, — продолжал я, — госпожу Этельфлэд приведут на корабль. А когда солнце коснется края мира, это судно унесет ее прочь. Но на пути стоит сторожевой корабль, прикованный поперек устья реки от одного берега до другого. Наша работа состоит в том, чтобы убрать его с дороги. Вот и все! Мы просто должны передвинуть одно судно — и госпожа Этельфлэд будет свободна, мы заберем ее обратно в Лунден, и нас будут чествовать, как героев! Король будет благодарен нам!

Им это понравилось. Понравилась сама мысль о том, что король их вознаградит, а я почувствовал укоры совести, потому что знал — мы только разгневаем Альфреда, хотя и спасем его от необходимости собирать выкуп.

— Я не рассказал вам об этом раньше, как и Альфреду, потому что если бы я это сделал, один из вас или кто-либо из людей короля мог бы напиться и выболтать все в таверне. А шпионы Зигфрида доложили бы все норвежцу, и едва добравшись до Бемфлеота, мы обнаружили бы целую армию, желающую поприветствовать нас, вместо того чтобы мирно спать. Итак, мы спасем Этельфлэд!

Воины разразились одобряющими криками. Только Ралла молчал и, когда шум стих, задал тихий вопрос:

— И как мы передвинем тот корабль? Он больше нашего, его борта надстроены, на нем боевая команда, и команда эта спать не будет.

— «Мы» не будем его передвигать, — ответил я. — Я его передвину. Клапа! Райпер! Вы двое поможете мне. Втроем мы передвинем корабль.

И Этельфлэд будет свободна, и любовь победит, и всегда будет дуть теплый ветер, и всю зиму будет еда, и ни один из нас никогда не состарится, и на деревьях будет расти серебро, и золото будет появляться, как роса, на траве, и яркие звезды влюбленных будут блистать вечно.

Все было так просто.

Пока мы шли под веслами на восток.

Прежде чем покинуть Лунден, мы сняли мачту «Морского Орла», и теперь она лежала на подпорках вдоль центральной линии корабля. Я не укрепил на форштевне и ахтерштевне головы чудовищ, потому что не хотел, чтобы наш корабль бросался в глаза. Я хотел, чтобы тот казался лишь черным силуэтом на фоне тьмы, без орлиной головы и высокой мачты, что виднелись бы над горизонтом. Мы тайком явимся перед рассветом. Мы были Движущимися Тенями в море.