Для общения человеку нужно, чтобы 10 процентов, его сознание, обращались к 90 процентам, бессознательному, у его собеседников. Для этого надо преодолеть преграду – фильтры недоверия, мешающие информации спуститься в подсознание.

Один из способов этого добиться – подражать чужим привычкам. Лучше всего они проявляются за едой. Понаблюдайте в этот ключевой момент за вашим визави. Если при разговоре он загораживает рот ладонью, повторите его жест. Если он ест жареную картошку пальцами, сделайте то же самое, если часто вытирает рот салфеткой, поступайте так же.

Задавайте себе простые вопросы вроде: «он смотрит на меня, когда говорит?», «он говорит за едой?» Воспроизводя его явные привычки, вы автоматически передаете подсознательное послание: «Мы с тобой одного племени, у нас одинаковые повадки, а значит, одинаковое образование и одни и те же заботы».

Так называют точное соотношение, придерживаясь которого, можно строить, рисовать, ваять, насыщая свое творение скрытой силой. Правило золотого сечения соблюдалось при возведении египетских пирамид, храма Соломона, Парфенона и большинства соборов. Соблюдена эта пропорция и во множестве полотен Ренессанса. Говорят, что все, построенное без соблюдения этого правила, рано или поздно рушится. Цифровое выражение золотого сечения – это 1,618033988 и еще десяток мельчайших долей.

Древним секретом владел еще Пифагор. Это не просто продукт человеческого воображения – правило золотого сечения действует и в природе. Таково, например, соотношение расстояний между листьями дерева, позволяющее им не затенять друг друга. Это же число определяет место пупка на человеческом теле.

Птичье яйцо – шедевр Природы.

Восхищает уже структура скорлупы. Она состоит из треугольных кристаллов минеральных солей, заостренные кончики которых направлены к центру яйца. Поэтому при давлении на кристаллы снаружи они входят друг в друга и сжимаются, делая стенку еще прочнее. То же самое происходит с малыми арками романских соборов: чем сильнее давление, тем прочнее структура. И наоборот, при давлении изнутри треугольники расцепляются, и все вместе легко лопается.

Таким образом, яйцо достаточно прочно снаружи, чтобы выдерживать вес несушки, но хрупко изнутри, чтобы птенец смог разбить скорлупу и вылупиться. Этим особенности не исчерпываются. Для полноценного развития птичьего эмбриона он должен всегда находиться над желтком. А если яйцо перевернется? Ничего страшного: желток окружен двумя шнурками, играющими роль пружин, прикрепленных к мембране и выполняющих функции подвески. Их эластичность компенсирует движения яйца и восстанавливает положение эмбриона на манер поплавка.

Снесенное яйцо резко охлаждается, что ведет к разделению этих двух внутренних мембран и к появлению пузыря воздуха. Этим воздухом птенец дышит несколько секунд, пока собирается с силами, чтобы разбить скорлупу и даже запищать, зовя в случае трудностей мать.

Что отличает человека от других видов животных? Наличие большого пальца, расположенного не так, как остальные пальцы на руке? Речь? Гипертрофированный мозг? Прямохождение? А возможно, просто-напросто сознание будущего. Все животные живут в настоящем и в прошлом. Они анализируют происходящее и сравнивают с тем, что испытывали раньше. Человек же пытается предвидеть, что произойдет. Эта склонность прикидывать предстоящие события, возможно, возникла тогда, когда неолитический человек стал проявлять интерес к обработке земли. Ему пришлось отказаться от собирательства и от охоты – ненадежных источников пропитания – и рассчитывать на будущие урожаи. По логике вещей представление о будущем – вещь субъективная, оно у каждого свое.

Для подтверждения обещаний на будущее надо было, как опять-таки подсказывала логика, изобретать технологии. Здесь и начались пробуксовки. Бог – имя, присвоенное человеком тому, что не подчиняется его власти над будущим. Но по мере того как технология позволяет все лучше управлять грядущим, Бог постепенно отодвигается на второй план, заменяемый метеорологами, футурологами и прочими, думающими, что с помощью машин они смогут точнее понять, каким будет завтра.

У шестимесячного зародыша в наличии все конечности. Человек ли он? Если да, то же самое позволительно спросить о трехмесячном зародыше, о только что оплодотворенном яйце. Больной в коме, шестой год не приходящий в себя, но с бьющимся сердцем и с работающими легкими – по-прежнему человек? А живой человеческий мозг в питательном растворе? Достоин ли называться человеком компьютер, способный на воспроизведение всех рефлекторных механизмов человеческого мозга? Робот, внешне схожий с человеком, снабженный мозгом наподобие человеческого, – человек ли это? А человек ли клон, изготовленный методом генетической манипуляции с целью получения резерва органов на случай болезни брата-близнеца?

Ответы неочевидны. В древности и даже в Средние века женщин, чужестранцев и рабов к людям не относили. Обыкновенно законодатель – тот единственный, кто уполномочен определять признаки принадлежности к людям. Но к нему следовало бы приставить биологов, философов, компьютерщиков, генетиков, церковников, поэтов, физиков. Ведь определять понятие «человек» станет все труднее и труднее.

Во многих древних языках – древнеегипетском, древнееврейском, финикийском – не было письменных гласных, существовали одни согласные. Гласные символизировали голос. Если придать слову голос на письме, слово получит слишком много силы, потому что обретет жизнь.

Недаром бытовала поговорка: «Если бы ты мог правильно написать слово «armoire» («шкаф», фр.), то он упал бы тебе на голову».

Подобным образом относились к этому и китайцы. В VIII веке император призвал к себе величайшего художника своего времени Ву Даоци и повелел ему нарисовать лучшего дракона. Художник так и сделал, только дракон получился безглазым. «Почему ты забыл про глаза?» – осведомился император. «Если я нарисую глаза, он взлетит», – был ответ. Император настаивал, художник уступил – и, как гласит легенда, дракон взмыл в воздух.

Совместить разнородные вещества очень трудно.

Тем не менее майонез – доказательство того, что смешение двух веществ порождает третье, превосходящее их.