с пенным порошком. От лаванды защипало в носу, а вода сделалась лиловой, как синяк.

— Я сделал, что нужно, — коротко, жестко ответил Ине.

— Не встанет?

— Нет. Он сам ушел. На призыв явился, но говорить не стал.

— А заставить?

Короткий смешок и:

— Не мне его заставлять. Я бы его к порогу не вытянул, если б ему самому не захотелось на меня посмотреть.

— А поводок? Я видел — остался. На сути, телом она свободна.

От зябкой дрожи я спряталась в горячую воду. Помогало слабо. Шнурки, стягивающие края рукавов наряда невесты оставили розоватые, вдавленные в кожу следы запястьях после сна. У Драгона следы на руках были куда страшнее этих моих. До дна проело горящим железом. Теперь не больно. Там— не бывает. Только память о том, что может болеть.

— Он и хотел бы отпустить, но не может, сам как на цепи. Это… страшно быть прикованнымтак.

— Не передумает? — Эверн говорил спокойно, но дом слышал его и я слышала его, будто смотрела в глаза. Там было столько… Злоба, сытое удовлетворение, омерзение. Страх.

— Очень вряд ли. Его старший брат учил меня. Они похожи. Сутью. Только этот как… лист бумаги, сначала смятый в комок, а потом расправленный. Только заломы остались. Оба — упрямые темные сволочи, которым не повезло с совестью.

— Ее у них нет, — усмехнулся Эверн.

— Как раз есть, а это очень неудобно там, в их мире.

— Ты тоже темный.

— Именно, у меня как раз совести нет только необходимость и обязанности, вместо совести у меня глупый сполох, привязанный поводком на сути и силе к искореженной тени за гранью.

Ине отодвинул тарелку дальше, потер лицо ладонями, сжал виски, выдохнул. Потом оперся на скрипнувшую спинку стула, качнулся, поднял голову вверх, почти запрокинул, и прямо сквозь перекрытие этажа и стены — посмотрел. Так, что мне тут же сделалось жарко в остывающей воде. Голова клонилась к плечу — потереться, словно там лежала его рука.

Наар’ти… Лит’наре’ин…

Запело, вспыхнуло, побежало огнем под кожей, раскатываясь обжигающими бусинами.

— Но как она?.. — заговорил Эверн, и Ине отвел взгляд.

Хрупнул стул, встав на все четыре ножки. Разжались стиснутые пальцы. Мои. На ногах тоже. Ныла прикушенная губа. Успокаивалось колотящееся сердце, огненные бусины таяли. Довольная своей проделкой тьма, обдав волной мурашек напоследок, спряталась.

От воды парило, одуряющий запах лаванды снова щипал в носу, но пена уже осела синюшно-серыми хлопьями. Я потянулась за полотенцем, выбралась, расплюхав воду, торопливо вытерлась и так же торопливо принялась натягивать на влажную кожу сопротивляющуюся натягиванию одежду. Мерцающие огненно-рыжим волосы лезли под воротник, цеплялись за пуговицы, пока я не скрутила их пучком на затылка примотав шнурком от рукава. Красным. Вот мы с “душечкой” теперь как сестрички. Осталось только вербеницы натыкать.

— У меня в голове не укладывается, — снова Эверн, — она же…

— Потянула через меня по связи, — как ни в чем ни бывало продолжил Ине, а что у меня ванна вскипела, так это исключительно мое воображение. — Тень к тени, огонь к огню. Иначе не вышло бы. Она латентный маг и ее никто не учил, не рискнули, только минимум. Ведущий — природный, стихийный по огню, второстепенный — слабый темный. Ее отец ведьмак и, как сказала Эленар, — вечное пламя, феникс, а мать, хоть и нола, тоже из темных.

— Ходили слухи, что бывший глава надзора — бастард Крево, носителей сути огневрана, выходит, правда. Теперь ясно, с чего Холины так в не вцепились. Впрочем, ее сложно отдать, она такая… теплая. О-о-о, серьезно? Мне тебе говорить, чтоб когти подобрал?

— Оно само, — буркнул Ине и наверное, когти убрал быстро, а ощущение обернувшегося вокруг меня кокона отпускало медленно.

Надо же, собственник какой, а в Светлом лесу чуть за несколько литров сомнительных жидкостей не продал.

— Поверь, я понимаю, — отозвался вампир пристукнул по столу пальцами. — А так же понимаю, что все, что мы нагородили и напридумали, теперь никуда не годится. Я тебе здесь не помощник, у меня нет власти над тем, что уже не живет, а ты не знаешь, как избавить Эленар от привязки. Знал бы — уже сделал бы. Вариантов нет.

— Есть, — ответил некромант, улыбаясь, широко и немного безумно. — Как говорил наставник, у таких как мывсегдаесть еще вариант.

Глава 14

Дверь в охоронце, видимо, специально такой сделали — чтобы она никогда плотно не закрывалась и можно было в удовольствие послушать, что происходит. Ольгерт, как истинный ириец, пропустил даму вперед, так что мы с ним вдвоем совершенно случайно мимо проходили и остановились поздороваться, а здороваться в общине было принято долго, чтобы успеть все новости обсудить.

— И вы утверждаете, что это не ири Пешт убила? — раздувался индюком Каса и его пестрые крылья с широкими округлыми маховыми перьями возмущенно подергивались. В последние дни вой все чаще расхаживал с крыльями напоказ, хотя сразу по приезду носил сложенными в компактные валики за спиной и драпировал плащом. Совсем тут обескультурился у нас и одичал. Так, глядишь, и летать начнет по хотению, а не по надобности.

— Нет, не она. Я в отчете изложил все очень доступно и очень понятно, чтобы даже умственно никуда не спешащие и далекие от темной магии индивидуумы могли понять, что сработала защита, которую я лично лично на ири Пешт настраивал. Ничего запрещенного, все в рамках. Послойная схема приложена к отчету.

— Какая еще защита? Как? Это был огонь, а вы…

— Я сильномогучий некромант. Показать?

— Что показать?

— Могущество.

Ольгерт всхрюкнул и я на него зашикала, хотя у само внутри щекоткой прыскало. Ине я не видела, но точно могла сказать — лыбится, и препохабно.

— Холин вне категории! — вспылил Каса. Ине в совершенстве умел выводить из себя окружающих, прикидываясь придурком. Уж я-то знаю.

— Я может тоже вне категории, — самодовольно надулся некромант. В щелку мне было немного видно как он развернул плечики по всю ширь. — Некогда мне в за границу карантина мотаться аттестацию проходить.

— Попросим эксперта.

— Это кого это? Мальчишку инквизитора? У него допуска нет.

— Откуда вы знаете.

Ухмылка. А на языке так и вертелось про сильномогучего некроманта.

Инквизитора я видела. Он и Лодвейн были в поселке. Вампир остался в охоронце с Касой, а инквизитор ходил куда-то с Ине. Наверняка к месту захоронения. Ирийцы своих хоронили очень редко. Только старейшин или сильных магов-целителей. А в землю не закапывали вообще. В горах особенно не покопаешь. Обряженные в вышитые саваны тела со сложенными на груди крестом руками, над которыми помешался крылатый оберег из серебра, меди или