– Не надо меня ненавидеть, – прошептала Кейти, когда мать открыла блокнот.

Плечи Кэролайн опустились Она начала читать и вдруг словно уменьшилась в размерах.

Кейти сделала это с ней.

Ощущая себя прозрачной и открытой всем ветрам, девушка вышла из кухни и бесшумно закрыла за собой дверь квартиры.

Кейти понимала, что выглядит по-дурацки, молча прихлебывая латте и не говоря, почему она попросила Джейми встретиться с ней так срочно. Он мог подумать, что с ней что-то не так. А чем дольше они молчали, тем сильнее Кейти пробирала дрожь. В голову лезли разные глупые слова и просилисьнаружу.

Джейми ничего не говорил. Он откусил кусочек маффина. Облизнул губы, сдвинул брови. Задумчиво прожевал, проглотил, откусил еще кусочек.

Наконец Кейти произнесла:

– Я так долго чувствовала себя ужасно. Меня как будто заперли изнутри. Или снаружи. Не знаю, как сказать.

– Извини, – пробормотал парень и указал на тарелку. – Тебе отрезать кусочек?

Кейти вздохнула.

– Есть одна девушка, может быть, ты ее даже знаешь, потому что она из нашей школы. Ее зовут Симона, и она работает в кафе. Понимаешь, о ком я говорю?

Джейми не ответил.

Только тут Кейти поняла, в чем дело: ее губы не шевелились и с них не слетало ни звука.

Она сказала чуть громче:

– Мне ужасно жаль, но я с ней целовалась и теперь все время думаю об этом, а по ночам часто о ней мечтаю. И еще ты должен знать о том, что я однажды поцеловала лучшего друга… то есть подругу, и об этом говорят ребята в школе, так что ты бы все равно об этом узнал, и тебе стало бы не по себе. Вот почему я не смогу больше с тобой встречаться. Дело не в тебе, а во мне. Ты чудесный. Жаль, что я не влюблена в тебя.

Джейми сказал:

– В пятницу неплохой концерт. Может, хочешь пойти?

Говори, Кейти, говори! Ты выглядишь жалко! Открой рот и скажи все эти слова вслух и громко!

Вокруг люди смеялись, болтали, что-то пили, и все издаваемые ими звуки звучали невероятно громко, будто через микрофон. А Джейми, сидевший напротив, выглядел таким симпатичным. Он снова спросил, пойдет ли она с ним… Он так рисковал остаться с разбитым сердцем.

– Сказать тебе кое-что? – проговорил он. – Почему я был так рад, что ты согласилась, когда я впервые пригласил тебя на свидание?

– Нет! – прокричала Кейти в ответ. – Не говори мне ничего! Никогда больше не говори мне ничего хорошего!

При этом она опять не издала ни звука.

А Джейми рассказал девушке о том, что давно заметил ее в школе и всегда восхищался ее волосами, похожими на отполированные до блеска каштаны. А еще он рассказал, что у него была подружка, которую звали Марта, но он в какой-то момент понял, что, встречаясь с ней, думает о Кейти.

– Мне так хотелось позвать тебя к себе на вечеринку. Я, наверное, и вечеринку-то захотел устроить только ради того, чтобы ты пришла, но сам тебя позвать не решался, и номера твоего мобильного ни у кого не было. Я столько раз собирался с духом и в итоге даже попросил ребят из твоего класса рассказать тебе про вечеринку. – Он улыбнулся. – Я понимаю, это совсем не круто, но пытаюсь объяснить, почему так набросился на тебя в кино.

Потом Кейти перестала слышать Джейми. Слышала, но через слово. А парень говорил про то, как не мог поверить своему счастью, когда она появилась на вечеринке. Он даже рассказал о Кейти родителям, и они пригласили ее на следующей неделе на ужин, хотя он и не ждет, что она придет. На самом деле, говорил Джейми, возможно, стоит немного притормозить и встречаться раз в неделю. Пусть она скажет сама, как ей больше нравится.

А потом он перестал говорить, и Кейти слышала только те слова, которые звучали у нее в голове. Они словно бы не принадлежали ей. Голова девушки стала похожей на пещеру. А слова доносились откуда-то издалека. «Я хочу сказать тебе правду», – отлетали отголоски от стен. «Я могу тебе доверять? – роняли капли сталактиты. – Потому что, если тебя начнет мутить от того, что я сейчас скажу, не знаю, смогу ли это пережить…»

Кейти очень нужно было произнести эти слова вслух, потому что Джейми заслуживал большего, чем молчание. Но как можно разобраться в себе и окружающем мире, если ты не готова рискнуть?

– Я должна кое-что сказать тебе.

Слова наконец прозвучали, и Джейми их явно услышал, потому что пристально посмотрел на Кейти.

– Хорошо.

– Дело очень важное.

– Ты не умираешь, надеюсь?

– Нет! Конечно же нет!

– Прости. – Джейми очень смутился. – Прости, пожалуйста. Зачем я это сказал?..

– Ничего. Просто то, о чем я собираюсь с тобой говорить, очень трудно выразить, и я еще никому об этом не говорила, никому на свете. По крайней мере, вслух. Для мамы я написала блокнот… Если честно, она прямо сейчас его читает.

– Господи! Это как-то уж очень пугающе звучит. Может, тебе не стоит мне рассказывать?

– Я должна. Именно тебе я должна сказать. Просто, понимаешь… дело в том… Я не уверена, что мне нравятся парни.

Губы Джейми тронула улыбка. Похоже, он подумал, что это шутка, или же пытался понять, стоит ли оскорбиться.

– Конкретно или в общем?

– В общем. Все парни.

– Они тебе не нравятся?

– У меня есть одна подруга, Эсме… Ну, то есть бывшая подруга…

– Я знаю, о ком ты.

– Так вот, несколько недель назад я была у нее дома, и мы с ней…

– Да, я кое-что об этом слышал.

– Вот как? Что же ты слышал?

– Не имеет значения. Мне все равно. Люди совершают массу безумных поступков.

– Это имеет значение. И это не безумие. Эсме принялась рассказывать всем, что я набросилась на нее, но это полная ерунда, потому что все было совершенно не так.

– А как же тогда?

– Это было взаимно.

Джейми явно смутился.

– Так что именно ты хочешь сказать? Ты с ней теперь встречаешься, что ли?

– Нет! Она меня ненавидит. Оглядываясь назад, я думаю: она понимала, что нравится мне, и, может быть, ей стало любопытно, или же она почувствовала свою силу и власть надо мной… но больше мы с ней не подруги.

Джейми смотрел на Кейти и ничего не говорил. Пауза затянулась.

– Ты что-нибудь скажешь? – наконец не выдержала девушка.

– Не знаю. Ты говоришь, что никому не рассказывала, но при этом масса народа знает, что вы с Эсме поцеловались. Теперь она тебя ненавидит. А мне-то ты что хочешь сказать?

Что ее не интересуют парни. Что у нее нет никакого желания расстегнуть пуговицу и прикоснуться к коже парня на руке, на шее, на бедре – нигде. К телу Джейми она относится примерно так же, как к телу вышедшего из ванной комнаты Криса, завернувшегося в полотенце. «Ой, а у тебя волосы на ногах темнее, чем у меня. И на груди растут. О, да у тебя есть мышцы!». В этом не было ничего, кроме объективности. А когда она думала о Симоне, это были мысли о ее запахе – кофе, горячей кожи и чего-то еще, что лежало глубже, чего-то знакомого, живого, пульсирующего. И целоваться с ней у библиотеки – совсем не то что целоваться с Джейми. В этом поцелуе чувствовались страсть и желание. Она словно бы могла забраться внутрь Симоны, даже когда той не было рядом.