Я все хлестала сок (служитель божий лишил меня радости шампанского, за что периодически получал «выстрелы» взглядом из-подо лба), терзала листики теперь уже на букете невесты, который мне удалось поймать (с большим трудом и сломанным ногтем), и думала о Максе. Мысль о том, что с ним могло приключиться, походила на чешущуюся ранку: невозможно было держаться от нее подальше, поэтому я чесала ее и пила сок, пила сок и чесала.

Шел пятый тост. Я успела опустошить все близстоящие кувшины и всерьез начала чесаться от нервов. Рядом со мной сидели друзья, которые не предавали навязчивым движениям дурной окрас, а вот дама за соседним столиком, видать, решила, что у меня ветрянка или типо того.

Она пару раз отодвигала свой стул подальше и шептала что-то соседке, искоса поглядывая на меня. Когда женщина с выцветшим татуажем бровей и невыщипанными усиками также прищурилась, я решила не дожидаться официанта: забрала их кувшин с соком в качестве моральной компенсации и совсем не дружелюбно улыбнулась.

Тихий гомон и позвякивание столовых приборов сошли на нет, когда, постучав по бокалу с шипучим напитком (минералка — максимум), приготовилась толкать речь главная подружка невесты.

— «Для того, чтобы быть красивой, девушке достаточно иметь один черный свитер, черную юбку и идти под руку с мужчиной, которого она любит». [70] Ив Сен Лоран будто в воду глядел и видел мою Лоис Лиз. Она годами отстаивала право носить растянутое нечто, но даже будь на ней сейчас не изумительное молочное волшебство от Моник Люлье [71], а тот самый… ну, то самое подобие свитера, которое она надевала на вечеринки… даже тогда в красоте с Лоис сложно было бы конкурировать. А все потому, что рядом с ней отныне и навек рука об руку по жизни идет мужчина, которого она любит. И который всем сердцем любит ее.

Губы бантиком задрожали, и Келли замахала на лицо рукой, стараясь при этом не моргать. Собравшись с духом, девушка продолжила тост. Она все поглядывала на новобрачных, а кое-то неотрывно глядел на нее. Кое-кто молчаливый, но так много говорящий взглядом.

Не успела я погоревать над «все сложно» в графе отношений Бадди и Келли, как барабанные перепонки затрещали от пронзительного воя. Женщина с зелеными бровями верещала так, словно кто-то вознамерился лишить ее усов посредством срезания соответствующего участка кожи. Хотя нет, не просто намеревался, а уже приложился ножом к живому.

Все присутствующие обернулись в сторону окна, ведь именно туда тыкала крикунья. И — ежики мои ежики! — я на радостях чуть сама в то окно не прыгнула.

Макс

Лестница самым коварным образом закончилась на третьем этаже. С досадой отметил, что постояльцам уровнями выше на спасение в случае пожара рассчитывать не стоит.

Однако отступать было поздно, а потому я начал взбираться наверх, хватаясь за выступы кирпича. Пот лился рекой, омывая руки, грудь, лоб, даже глаза. Дышал я быстро и громко, зато долго и тихо проклинал Лоис и Бена за то, что они не додумались провести церемонию на открытом воздухе. Погода же такая чудесная, мать вашу!

Папка Бена в штанах натирала, ограничивая и без того неуклюжие движения, поэтому пришлось переместить ее в зубы. Рукав пиджака зацепился за выступающий крюк, и я даже обрадовался поводу скинуть балласт. Но стоило мельком увидеть, насколько далеко земля, чтобы впечататься побелевшими пальцами в неровную кладку так отчаянно сильно, как даже женщины на распродаже не хватаются за платье с девяносто процентной скидкой.

Оказавшись в таком положении, и заядлый атеист признает существование высших сил, лишь бы не остаться навечно двадцати однолетним месивом из костей, мяса и крови, размазанным по асфальту у мусорного бака. Вот и я помолился чуток. На всякий случай…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я подобрался к нужному окну. Но тут оно отворилось — и стая голубей, пролетев надо мной, отправилась ввысь. Плотнее стиснул зубы, надеясь, что теплое нечто, шмякнувшееся мне на голову, не то, о чем я подумал.

Попытался вспомнить, были ли голуби в шоу-программе Келли. Бадди очень помогал ей в последнее время, и я видел у него копию плана мероприятия. Венчание, тосты, первый танец, конкурсы сродни детсадовским… Сомнения о наличии пернатых развеялись, когда из все еще раскрытого окна какой-то пьяный мужик проорал не самый приличный тост на испанском. Я кивнул и двинулся направо.

Вы не подумайте чего, не полиглот я: испанский знаю на уровне тех самых ругательств. Было время, Этти пользовалась ими в обход родительского запрета на брань, вот и мне довелось выучить пару незамысловатых оборотов. О, как забавно в тот раз округлились глаза сестренки, когда она поняла, что придется запоминать маты на другом языке! Благоприятно на меня влияла, ничего не скажешь: подобным образом я вместе с ней освоил языков шесть, не меньше.

После стука уже точно в то окно услышал истошный вопль. Ну, предположительно истошный. Такой вывод сделал, основываясь на том, как перекосилось лицо кричащей. Благо сам вой заглушало стекло. Не будь это так, я рисковал дернуться от резкого звука. А ведь в моем положении опасно даже лишний раз шевелиться. Как-никак пятый этаж — не первый: навернешься — хоть мелом обводи.

Оттолкнув перепуганную женщину, Этти с разбегу чуть не впечаталась в стекло. Я хотел помахать рукой, но решил, что выжить сейчас важнее. Какой толк от дружелюбного трупа?

Очень скоро крикунью утихомирили: закрыли рот куском торта, а окно мне поспешил открыть Чарли. Попытки сестренки отворить раму закончились провалом, поэтому, уступив место профессионалу, она также не стала мешать и Заку с Бадди отодвигать стол, к этому окну примыкающий. Было бы действительно не очень красиво, оставь я грязный след от ботинок на белой скатерти.

Хотя почему «ботинок»? Ботинка, одного. Второй упал на голову какому-то несчастному, но такому щедрому на маты джентльмену.

Глазели на меня как на шимпанзе в зоопарке. Запах, наверное, был соответствующий. Этти даже остановилась; призадумалась, хочет ли меня обнимать: заломила бровь и заскользила взглядом, изучая мое преображение. Остальные гости стояли кто с разинутым ртом, кто со сморщенным носом, кто с сочувствующей миной на лице. Что называется, вы не ждали, а мы приперлись.

Я всучил подоспевшему Бену посылку. Тот сглотнул, кивнул, а, что сказать, не нашелся.

— Поздравляю со свадьбой! — сориентировался я, протягивая ему руку.